Ребекка с фермы «Солнечный ручей»

— Когда я выберу тему, я посоветуюсь с вами, по силам ли мне с ней справиться. А дальше буду работать одна, втайне, никому не читая, даже вам, ни с кем не советуясь.

Стоял весенний, солнечный день, Ребекка и мисс Максвелл сидели на берегу ручья. После завтрака они отправились на прогулку в приморский лес. Им хотелось погреться на теплом белом песке, а потом, когда солнце начнет утомлять, вернуться под сень своего домика.

— Тема, конечно, важная вещь. Но решать за тебя я бы не хотела, — сказала мисс Максвелл. — Ты уже что-то выбрала?

— Нет, — ответила Ребекка, — я каждую ночь задумываю что-то новое. Сначала я обдумывала сочинение на тему «Неудачи и неудачники». Потом я подумала о другой теме — «Он и она». Предполагался диалог мальчика и девочки. Они окончили школу и говорят о своих жизненных идеалах. Потом — помните, вы мне сказали: «Иди, куда ведет твой ангел». Это ведь тоже можно выбрать темой творческой работы. В Уорехаме мне ничего путного не приходило в голову, а здесь каждую минуту появляются новые мысли. Поэтому мне надо постараться успеть написать сочинение тут. Во всяком случае, продумать его до конца, пока я счастливая, свободная и отдохнувшая. Посмотрите, мисс Эмили, какие там камушки на дне пруда, круглые, гладкие, блестящие!

— Да, но ты не задумывалась о том, где они обрели эту глянцевитость, эти атласные поверхности, эти красивые формы? Ведь не в пруду, лежа на песке. Не здесь сглаживались углы, отшлифовывались шероховатости. Не здесь, а в схватках и битвах с яростными волнами. Они сталкивались с другими такими же камнями, бились об острые скалы, а теперь мы смотрим на них и любуемся их красотой.

— Пусть не дал им Господь учить людей,
Слух трудно оторвать от их речей. —

Ребекка продекламировала эти стихи и никак не могла вспомнить, чьи они.

— Ах, если бы я умела говорить и так мыслить, как вы! — вздохнула она. — Боюсь, никогда я не буду настолько образованной, чтобы стать настоящей писательницей.

В первую очередь беспокоиться надо не об этом, — возразила мисс Максвелл. — Мы не понимаем всю глубину человеческой натуры, не ощущаем всей красоты окружающего мира, мы не сострадаем людям и поэтому не умеем читать в их сердцах, наша способность изображать вещи не поспевает за ходом наших мыслей — и есть еще тысячи вещей, более важных для писателя, нежели мудрость, почерпнутая из книг. Эзоп был греческим рабом, не умевшим даже записать свои бессмертные басни, но его читает весь мир.

— Я этого не знала, — со слезами в голосе проговорила Ребекка, — я вообще ничего не знала, пока не встретила вас.

— Ты еще даже не окончила колледж, однако порой и самые знаменитые университеты не могут сделать мужчину мужчиной, а женщину — женщиной. Когда я стремилась поехать учиться за границу, я все время помнила о том, что существовали три великие школы в Афинах и две в Иерусалиме, но учитель всех учителей вышел из Назарета, маленького местечка, неизвестного в большом мире, где вершились великие дела.

— Мистер Лэд говорит, что вы пропадаете в Уорехаме, — задумчиво проговорила Ребекка.

— Он не прав. Мой талант невелик. С другой стороны, всякий талант пропадает, если мы зарываем его в землю. Это можно сказать и о твоих дарованиях, Ребекка. Не обязательно, чтобы тебя восхваляли, но кто-то должен выслушать, ободрить, оценить — и оспорить, укорить, если надо. А иначе чаша, наполненная до краев, омывает лишь землю вокруг себя.

— Вы читали книгу «Розы — цветы счастья»? — немного помолчав, спросила Ребекка.

— А где ты ее видела?

— В библиотеке. Я только прочла название на корешке.

— Ну, я-то читала эти слова не на корешке, а в самом тексте. Это слова Эмерсона. Боюсь, тебе пока трудно понять их, Ребекка. А объяснить их смысл, пожалуй, просто невозможно.

— Все же постарайтесь объяснить, мисс Максвелл, — взмолилась Ребекка. — Если я изо всех сил напрягу мозги, то, может быть, что-то до меня дойдет.

— В нашем земном существовании — этом полном страданий царстве времени и случайности — всем правят Забота, Болезнь и Скорбь. Однако в нем также присутствует мысль об Идеале, о Радости Бессмертия, о Розе Счастья, окруженной музами поэзии, — пыталась пересказать близко к тексту мисс Максвелл.

Ребекка повторила это почти слово в слово, а потом сказала:

— Не хочу хвастать, но мне кажется, что я поняла. Наверно, поняла не все, потому что он пишет и мыслит сложно и как будто на что-то намекает, но все-таки многое я понимаю. Словно призрачный всадник пронесся мимо меня на коне. Его нельзя уловить взглядом, но все же чувствуешь его присутствие. Так я и назову свое сочинение: «Розы — цветы счастья». Я еще не придумала ни начала, ни середины. Но в конце будут стихи.

Добро, и зло, и наши мечты —
Умчит их жизни поток,
Но не увядаема в мире ты,
Роза — счастья цветок.