Ребекка

Он снова замолчал и поглядел на картотеку.

Я ждала. Почему он тянет, почему никак не может кончить и отпустить нас? Почему мы должны сидеть здесь и ждать, ждать, не сводя с него глаз?

— Что ж, — сказал он. — Она потребовала у меня правду и получила ее. Некоторым пациентам это помогает. Им легче смотреть фактам в лицо. Эта миссис Дэнверс, вернее, миссис де Уинтер, была не из тех, кто проглотит ложь. Вы, конечно, сами это знаете. Она держалась очень хорошо. На ее лице не дрогнул ни один мускул. Сказала, что подозревала это последнее время. Затем заплатила мне гонорар и вышла. И больше я ее не видел.

Он защелкнул крышку коробки с карточками и захлопнул книгу.

— Боли были еще несильные, но опухоль уже пустила глубокие корни, — сказал он, — и месяца через три-четыре она не могла бы существовать без морфия. Операция была бы бесполезной. Я ей это сказал. Болезнь держала ее мертвой хваткой. В таких случаях, как у нее, ничем нельзя помочь. Остается давать морфий и ждать.

Никто не проронил ни слова. Тикали часы на каминной полке, в саду играли мальчики. Над головой прогудел аэроплан.

— Внешне она казалась вполне здоровой, — сказал доктор Бейкер, — пожалуй, слишком худа и бледна, как я помню, но теперь это в моде, как ни жаль. Дело не в этом. Боль усиливается от недели к неделе, и, как я вам уже сказал, через четыре, от силы пять месяцев она существовала бы только под морфием. Рентген показал также неправильное строение матки, из-за чего она не могла иметь детей, но это не имело отношения к ее болезни.

Я помню голос полковника Джулиана, он говорил что-то насчет любезности доктора Бейкера, взявшего на себя тяжкий труд.

— Вы сообщили нам все, что мы хотели узнать, — сказал он, — и если бы мы могли получить копию записей в истории болезни, это бы нам очень пригодилось.

— Пожалуйста, — сказал доктор Бейкер. — Конечно.

Все поднялись с места. Я тоже встала с кресла. Пожала руку доктора Бейкера. Все пожали ему руку. Вышли следом за ним в прихожую. Из противоположной комнаты выглянула женщина и тут же, увидев нас, спряталась. Наверху громко лилась вода, видно, кто-то собирался принять ванну. Из сада вошел скотч-терьер и стал нюхать мои туфли.

— Кому мне послать бумаги, вам или мистеру де Уинтеру? — спросил доктор Бейкер.

— Возможно, они вообще нам не понадобятся, — сказал полковник Джулиан. — Я почему-то думаю, что мы обойдемся без них. Де Уинтер или я напишем вам. Вот моя карточка.

— Я очень рад, что смог быть вам полезен. Мне и в голову не приходило, что миссис Дэнверс и миссис де Уинтер — одно и то же лицо.

— Естественно, нет, — сказал полковник Джулиан.

— Вы, вероятно, вернетесь в Лондон? — спросил доктор.

— Да, скорее всего.

— Тогда самое удобное будет свернуть налево у стоячего почтового ящика на углу, а затем у церкви — направо. Оттуда дорога идет прямо на Лондон.

— Спасибо. Огромное спасибо.

Мы вышли на дорожку и направились к машинам. Доктор Бейкер загнал скотч-терьера в дом. Я услышала, как захлопнулась дверь. В конце дороги человек с одной ногой играл на шарманке «Розы Пикардии».

Глава XXVII

Мы подошли к машинам и остановились. Несколько минут все молчали. Полковник Джулиан протянул всем по очереди портсигар. Фейвел стал совсем серый. Он был потрясен. Я видела, что спичка дрожит у него в руке. Старик на деревяшке перестал крутить шарманку, заковылял к нам с шапкой в руке. Максим дал ему два шиллинга. Калека вернулся туда, где стояла шарманка, и заиграл другую мелодию. На церковной башне часы пробили шесть. И тут Фейвел заговорил. Голос его звучал нетвердо, лицо было серым. Он не глядел ни на кого из нас, уставился на сигарету, которую крутил в пальцах.

— Эта штука — рак, — сказал он. — Вы, кто-нибудь, знаете — она заразная?

Никто не ответил. Полковник Джулиан пожал плечами.

— Мне и в голову не приходило, — сказал Фейвел отрывисто. — Она скрыла это от всех, даже от Дэнни. Какой ужас! И у кого — у Ребекки! Как насчет выпить, а? Меня это совсем сразило, и не скрываю этого, говорю прямо. Рак! О Боже!

Он прислонился к машине и прикрыл глаза ладонью.

— Скажите проклятому шарманщику, чтобы убирался отсюда, — попросил он. — Не могу слышать этот вой.

— Не проще ли нам самим уехать? — сказал Максим. — Вы можете вести машину или попросить Джулиана сесть за руль?

— Погодите минутку, — пробормотал Фейвел, — я скоро буду в норме. Вы не понимаете. Все это было для меня чертовским ударом.

— Возьмите себя в руки, приятель, — сказал полковник Джулиан. — Если вам необходимо выпить, зайдите в дом и попросите Бейкера. Он, я полагаю, знает, как помочь человеку, если у того нервный шок. Не делайте из себя посмешище здесь, на улице.

— Вам легко говорить, — сказал Фейвел, выпрямляясь и глядя на полковника Джулиана и Максима. — Ваша взяла. Макс забил последний гол. Вы получили что хотели — мотив для самоубийства, и Бейкер предоставит вам его черным по белому, да еще за так, стоит только слово сказать. Можете теперь обедать каждую неделю в Мэндерли — вы это заслужили — и гордиться собой. Макс попросит вас быть крестным отцом своего первенца.