Ребенок Черного Лорда

— Вот точно говорят, что беременные немного того, — зашелестела Нина Викторовна, вращая сразу двумя пальцами возле виска. — Тебя что, интимная жизнь больше не интересует?

Женщина глядела на смущенную Дину, ожидая от нее ответа. Но беременная даже не знала, как реагировать. Она вспоминала, как Виктор рассказывал, что матери не по душе ее ночные всхлипы, и Дина старалась сдерживаться, только не всегда получалось. «Неужели нельзя трахаться тише?» — звучал громогласный голос свекрови. Она любила вызывать сына в зал, отчитывая за любые проявления любви к Дине: «Почему ты готовишь завтрак — это должна делать жена. Зачем купил цветы? Тише? Лентяйка будет спать, а мне на цыпочках ходить? Как можно было выбрать себе безрукую, если вокруг тебя толпы баб, готовых давать, а не получать?»

— Вы о чем? Витька же сам хотел!

— Ты вообще любишь моего сына? — строго посмотрела Нина Викторовна на невестку.

— Конечно, — ответила Дина, не понимая, к чему клонит свекровь.

— Конечно, — передразнила женщина. — Так почему никогда его Витенькой не зовешь? — задала неуместный вопрос Нина. — Ладно, сейчас не об этом, — сжалилась она над Диной. — Понимаешь, милая, у мужика может крыша поехать от процесса. Оно тебе нужно? Будет потом по бабам бегать, тобой брезгуя.

Тема измен была любимой у Нины Викторовны. Дина так много раз слышала, как свекровь пыталась «открыть глаза слепому сыну». Рассказывала, что его жена спит со всеми и не думает раскаиваться. Хорошо, Витя не верил этому бреду.

— За что вы, мама, меня недолюбливаете? — решилась спросить Дина два месяца назад.

— Чего это недолюбливаю? — наигранно удивилась свекровь. Она была готова рассказывать о своей любви, но осеклась под пронзительным взглядом невестки. — Если бы не любила, то вы бы давно вместе не были! У меня одна женщина есть толковая, — заговорщицки зашептала Нина Викторовна. — Она всех разлучить может и свести с кем угодно. Я ж к ней не пошла! А ты говоришь — недолюбливаю.

Дина понимала, что Нину Викторовну остановила не любовь к ней, а немаленькая сумма за такие услуги. Ведь к доступным «толковым женщинам» современная на первый взгляд Нина Викторовна ходила, как к себе домой.

— Мать чувствовала, что я должен быть богатым, — рассказывал Витя. — Только ей сказали знающие люди, что я сделал какой-то роковой выбор, поэтому могу все упустить.

— Больше слушай знающих людей, — смеялась Дина. — Мы и так богатыми будем!

— Ну да, — соглашался Витя, почесывая макушку.

В последнее время тема судеб была закрыта в доме Нины. В этом огромном, холодном и полупустом доме. Дине казалось, что она в нем теряет последние силы и здравый рассудок. Но теперь все будет по-другому — через неделю Дина въедет в собственную квартиру.

— Ты, деточка, иди, а мы тут с доктором потолкуем, — деловито произнесла свекровь.

— Хорошо, — пробормотала Дина и потопала за Олей.

— Вы чего-то хотели? — спросила Алевтина Эдуардовна, посматривая на Нину.

— Вы с ней там не церемоньтесь, — заговорщицки шепнула Нина. — Строит она из себя о-го-го, а сама — шалава шалавой. Как это сына угораздило? — сокрушалась женщина.

— Что я могу сделать? — нетерпеливо перебила Нину Алевтина.

— Понимаете, они переезжать вздумали. Витенька там без меня пропадет совсем! Так вы бы ребеночка сфотографировали и мне прислали фото. Пусть сынок посмотрит, что не в него выблядок этот, — невинно заулыбалась женщина. — Уверена, что Витюша не может дитятко зачать, у него в детстве травма яичка была…

— Давайте номер, — обреченно вздохнула Алевтина. Она готова была согласиться на все, чтобы поскорее уйти от этой больной. «Судьбы, ревность и расследования», — крутилось в голове врача. — Вот тебе и сумасшедшая свекровушка пожаловала».

Бедра Дины не отличались патологической узкостью, ребенка, по результатам последнего УЗИ, крупным назвать нельзя было, обвития нет — и в чем тогда дело? Процесс просто не шел. Алевтина Эдуардовна нервничала. Она и не думала шпынять бедную Дину, но и как помочь не знала. Посовещавшись с персоналом, Алевтина Эдуардовна решила выдавливать жильца. Дина не была против. У нее не осталось сил, чтобы выражать эмоции. Думать — это последнее, чего хотела Дина. Она мечтала об окончании ада, представляя, что Витя стоит рядом. Только это держало женщину в сознании.

Три нажатия, восемь разрывов и один разрез. Ребенок снаружи. Такой спокойный и синий. Несмотря на нездоровый цвет кожи, младенец был красивым — весь в мать. Только нос был бабушкиным — слегка крючковатым.

Тройное обвитие и долгий бескислородный период не оставили мальчику шансов. Алевтина Эдуардовна не верила в случившееся. Как так? Его словно не хотели отпускать в этот мир — злой и подлый. Где мужья не ценят жен, а матери — презирают выбор сына. Где невинных младенцев зовут выблядками и прибегают к помощи страшных ритуалов. Пусть они и не имеют силы, но ведь человек верит в то, что сможет навредить. Человек ли? А может, это истинные люди?