Ребенок Черного Лорда

Рабочий день Алевтины Эдуардовны начался с настойчивого звонка Моисеева. Врач со вздохом приготовилась отвечать на вопросы о сошедшей с ума Томе, но то, что сказал ей Иван Олегович, изумило Алевтину.

— Сколько вам заплатила Нина Викторовна за издевательства над своей невесткой? — безапелляционно заявил следователь, вбивая каждое слово в голову Алевтины, словно железные штыри в гроб. В этот гроб Иван Олегович последние месяцы мечтал уложить карьеру Алевтины.

— Заплатила? — с возмущением переспросила женщина. — Ничего она мне не платила! — разгорячилась Алевтина от неприкрытой наглости следователя.

— То есть, вы издевались над Диной Александровной и ее ребенком, руководствуясь собственными садистскими наклонностями? — не мог успокоиться мужчина. Ему хотелось, чтобы женщина дала слабину — хлесткие, как пощечина, обвинения могли дезориентировать врача. Иван рассчитывал, что Алевтина оступится.

— Ваши обвинения беспочвенные, — устало ответила женщина, понимая, что спорить со следователем — как учить богомолку поедать вместо партнеров пыльцу растений. Иван Олегович не походил на травоядного. Алевтина Эдуардовна понимала, что, если этот парень учуял запах крови, он не успокоится, пока кого-то не съест. Хорошо, что врач знала, кого отдать Ивану, чтобы он утолил голод. — Я выполняла свою работу! — коротко и с вызовом выпалила врач. — Если вас действительно интересует человек, готовый сожрать Дину, тогда поговорите с ее свекровью.

— Я уже поговорил с ней, — бросил следователь с раздражением. — Неприятная особа эта Нина Викторовна. Но она не убивала своего внука. Правда, Алевтина Эдуардовна? Она сделала это вашими руками.

— Моими руками? — усмехнулась Алевтина. — Я так понимаю, что она вам такое сказала.

Не имеет значения, что она сказала. Нина Викторовна такая же дура, как и вы, но только слегка умнее, — не без удовольствия ставил диагнозы Иван Олегович. — У нее хватило ума признаться в содеянном. Я надеюсь, что вы тоже образумитесь.

Алевтине Эдуардовне порядком надоели наезды следователя. Она была очень рассержена его наглостью. Врач даже забыла, что не является чистой перед законом. Или в ту минуту ей стало плевать. Женщина знала, что ей объявили войну, но сил хватило лишь на боевую раскраску.

— Знаете, Иван Олегович, я начинаю сомневаться в вашей компетентности. Как можно оскорблять человека, не имея доказательств его вины? — повышала обороты Алевтина.

— Значит, Нина Викторовна не просила вас навредить невестке? — с издевкой спросил следователь.

— Почему же? Просила. А если меня попросят взорвать роддом, то вы обвините меня в теракте? — негодовала Алевтина Эдуардовна. — Я не отвечаю за языки людей.

— То есть, вы не выполнили просьбу? — с сомнением спросил следователь.

— Я рада, что вы услышали меня, — с облегчением выдохнула Алевтина.

— Как вы объясните случившееся? — произнес Иван Олегович, постепенно теряя интерес к женщине.

— Тройное обвитие. По результатам УЗИ его не было. Так бывает. Понимаете? Врачи не имеют сверхъестественных сил. Мы не можем спасти каждого, — чуть не плача произнесла Алевтина Эдуардовна. Она вдруг вспомнила лицо того мальчишки и еще усерднее стала гнать мысли, что могла ему помочь. Раздирающее чувство вины — плохой помощник для врача.

Глава 17. (часть вторая) Новое тело

Дело на Алевтину Эдуардовну было заведено.

Свекровь Дины становилась на колени перед невесткой и судьей. Она рыдала, кричала, из-за чего ее вывели из зала суда, Дина была спокойной, несмотря на то, что ее душа заполнялась ненавистью к свекрови, вытесняя последние светлые чувства к этой женщине. Но так как Дина понимала, что никто не виновен в уходе ее сына, то оставалась безэмоциональной. К тому же, она носила ребенка, который чудом появился в недавно родившем организме — нервничать никак нельзя.

— Дина Александровна, вы имеете претензии к Алевтине Эдуардовне, бригаде врачей, роддому? — устало перечисляла возможных виновных судья.

— Нет. Они помогали, как могли, — ответила женщина.

— Что вы можете сказать о поведении врача? Она позволяла себе вольности, возможно, вы пережили психологическое насилие?

— Врач вела себя спокойно. Когда возникла проблема, она делала все возможное. Ну, я так думаю, — забормотала Дина. — Насилия не было. Да, Алевтину Эдуардовну нельзя назвать излишне радушной, но сложно быть такой, когда от тебя зависят жизни.

— Юрий Арсениевич, вы заметили, что ваша начальница ведет себя странно? — обратился судья к практиканту.

— Иногда у меня возникало такое чувство, — сознался Юрий. — Хотя, если я попытаюсь вспоминать, что стало причиной его зарождения, то вряд ли смогу. Возможно, все было нормальным, — вздохнул практикант. — Книги и реальная жизнь несопоставимы. Я думаю, мои подозрения были беспочвенными.

— Ольга Игоревна, как вам работалось под руководством Алевтины Эдуардовны?

— Нормально, — сухо ответила Ольга.

— Вы замечали, что Алевтина Эдуардовна не всегда ведет себя профессионально? — вопрошала судья.