Ребенок для Зверя (СИ)

Затем Азат пошел к сыну, стоял у его кроватки, смотрел. А я смотрела на него. И едва сдерживалась, чтоб не подойти ближе, не обнять.

Этот спокойный вечер до боли в сердце напоминал мне о недавнем моем мечтании: простой семье, обычных, повседневных заботах, муже, который возвращается с работы, и я кормлю его на нашей небольшой кухне.

Удивительно, оказывается, мне всегда хотелось именно этого. Никакая роскошь особняков, хозяйкой которых я была на родине, не может сравниться с этим простым, таким материальным счастьем.

Азат словно почувствовав мои мысли, развернулся ко мне, молча подхватил на руки и унес в спальню.

Мы занялись любовью, и это было так сладко, так спокойно и нежно. После бури в коридоре, когда я опомниться не успела, сказать ничего не смогла, настолько все было стремительно, этот мягкий, долгий, волнующий секс был роскошным продолжением вечера, идеальным подарком для меня.

И вот сейчас,  когда Азат смотрит на меня снизу, мягко покачивая на животе, пока еще просто длинными, ласкательными движениями, я ощущаю себя странно: он глядит так, что хочется одновременно закрыться от смущения и, наоборот, опуститься, потереться о его голую грудь своей, ощутить соприкосновение… И именно в этот момент не понимаю, чего от него ждать: он будет напорист и грубоват? Или нежен и покладист? Это загадка… И мне хочется ее отгадать. Но сначала необходимо все же прояснить еще один момент. А для этого надо собрать все силы.

— Азат… Я хотела тебе сказать… — я упираюсь ладонями в жесткий, каменный живот, живот воина, сильного мужчины, и хочется каждый кубик обвести пальцем… Но это потом, если он захочет после всего… — Я… Не замужем. Ну, то есть, я замужем, — начинаю торопиться я, ощутив, как живот под поими бедрами становится еще тверже, напрягается, — но не по настоящему… Понимаешь, я…

— Я знаю, сладкая, — спокойно прерывает меня Азат, и его слова, а , главное, его реакция,  подобны разорвавшейся бомбе.

Я замираю с открытым ртом, так и не договорив, и смотрится это, должно быть, на редкость комично, потому что Азат усмехается, придерживает меня за бедра, словно опасаясь, что сейчас соскочу и сбегу, и продолжает:

— Не обижайся… Я сегодня днем узнал, данные получил от СБ.

— Но… Как? — выдыхаю я, и в самом деле пытаясь вырваться, но железные пальцы оковами лежат на ногах и не пускают, более того, руки скользят чуть выше, большие пальцы задевают низ живота, надавливая ритмично, мягко, туда, куда я сама даже смотреть стесняюсь, и меня пробирает невольная дрожь удовольствия. Азат умеет обращаться с женщинами, а уж все мои чувствительные места знает идеально. И сейчас вовсю пользуется своими знаниями, чтоб успокоить меня.

— Я кинул запрос про эту твою Аню… Такая женщина не может просто работать няней, мне это показалось странным. Оказалось, что она — один из кураторов фонда “Надежное крыло”. А руководит этим фондом мать твоей Лауры. Дальше дело техники, как ты понимаешь…

Я закрываю лицо руками, впервые страшно жалея, что обстригла волосы, тут бы еще и завесу из них не помешало установить… Он знал. Он все время, пока мы… были в коридоре, пока ужинали, пока находились в спальне, знал… И не сказал мне! Невозможный человек! Невозможный!

— Ну что ты, сладкая? — Азат тянет меня к себе на грудь, чуть ли не силой опускает щекой на плечо.

Вздыхаю, пытаясь унять волнительную дрожь. Какой он все-таки… Я так переживала, размышляла, когда сказать, как сделать так, чтоб  помягче… И что потом будет? Пыталась предугадать его действия. И опять ничего не получилось!

Он говорит об этом так спокойно, словно никакого значения для него не имеет тот факт, что у меня нет и никогда не было никого, кроме него,  никакого другого мужичны. И надо ли упоминать про это? Наверняка тоже все уже знает…

— Знаешь… — задумчиво гудит он мне в макушку, и я ощущаю вибрацию от его слов в ухе, — сначала я охре… То есть, удивился. Разозлился, что ты столько времени мотала мне нервы опять. Неужели, нельзя было сказать раньше? Я понимаю,  что мы только недавно начали… Понимаешь, меня, да? Но все равно, я же от ревности чуть не сошел с ума, представляя тебя в постели с другим… Но потом… Потом я вспомнил, что в последнее время мне было абсолютно все равно, что у тебя есть муж, что ребенок не от меня… Понимаешь? Мне было все равно. Раньше я бы никогда… Но с тобой это все потеряло значение. Была только ты. И я готов был забрать тебя любой. Главное, чтоб согласилась. Главное, чтоб со мной… Как думаешь, это что значит?

— Не знаю… — прерывисто выдыхаю я ему в шею, и она тут же покрывается мурашками. Это так мило, такая чувствительность… Хочется проверить, как он будет реагировать, если я его тут поцелую…

Не сдерживаюсь и проверяю.

Азат вздрагивает, пальцы на моих бедрах сжимаются крепче, чуть продвигая меня вниз, туда, куда ему сейчас очень нужно.

И мне нужно.

Потому что, несмотря на злость и неловкость, то, что он сказал, может считаться за признание в любви?

Наверно, да.