Ребенок генерального, или Внеплановое материнство (СИ)

И именно в этот момент зазвонил домофон. Я скосила взгляд на запястье: пять тридцать. Видимо, для Яна это был уже вечер.

— Это он? — ахнула Лика, я же пожала плечами.

— Скорее всего. — Я начал подниматься с дивана, но звук звонка прекратился, а из коридора послышался голос Марины:

— Бестужев пришел! Уже поднимается. — Марина показалась на пороге в гостиную. — Мне еще минимум час нужен для ужина.

Я кивнула и все же поднялась с дивана. Дверь в квартиру же никто не открыл, а Лика так и вовсе сорвалась в свою комнату.

— Я… я сейчас, — на бегу произнесла она, — платье надену и расчешусь!

Я на этих словах улыбнулась и обняла себя за плечи. Это был очень хороший знак: Лика решила понравиться Яну. У меня же таких целей не было, но я все равно глянула в отражение зеркала, как только вышла в коридор. Взлохматила волосы и покусала себя за губы, практически не отдавая отчета своим действиям.

В дверь позвонили как раз в тот момент, когда я уже поворачивала замок. За порогом был, конечно же, Бестужев — как всегда, одетый с иголочки. А в руках у него была… переноска? Розовая?

— Эм-м-м…

— Привет. — Ян зашел в квартиру, практически наступая на меня, переноску он держал до странности далеко от своего тела. Мужчина огляделся и, видимо не заметив Лику, протянул переноску мне. — На, забери это, — недовольно произнес он, а на его лице отразилась гримаса брезгливости и словно отвращения.

Я же отскочила назад, уже понимая, чем дело пахнет.

— Только не говори, что на этот раз ты решил подарить Лике уже живого котика!

— Что не так? — Ян еще больше нахмурился и опять попытался всучить мне в руки чертову переноску, я же отскочила от нее еще дальше.

— Котика? — послышался восторженный голос Лики за моей спиной, — Живого? — Лика рванула к Яну и практически выдрала у него из рук переноску.

Я лишь успела заметить, как мелькнуло светло-голубое (любимое) платье дочери, а затем из переноски уже выпрыгнул не очень-то и маленький, но все же котенок — рыженький мейн-кун. Еще мгновение, за которое вместе с котенком в наш коридор попала и его шерсть, и я разразилась громким чихом, еще одним. И еще одним.

Я попыталась заткнуть нос, чтобы хоть как-то скрыться от шерсти, но тут же опять чихнула, и пришлось приложить ладонь к лицу.

— У-у-убери его, Лика! Пчих!

Дочь посмотрела на меня недовольно и, крепко обняв котенка, побежала с ним в свою комнату.

— Черт!

— Ты… у тебя… — Бестужев выглядел слегка ошарашенным.

— Да, у меня аллергия на кошачью шерсть! — Я еще раз чихнула и направилась прочь из коридора.

Я забежала на кухню, распахнула окно и начала осматривать себя. Вдруг кошачьи волоски прицепились и к моей одежде? Марина все быстро поняла и, отложив готовку, принялась мне помогать. Бестужев же за мной не пошел.

— Марин, сходи проверь, он в Ликиной комнате? А то я же чихать начну, пока еще здесь шерсть летает. Они меня услышат.

— Может, мне еще и подслушать?

— Нет, просто… Вдруг он все еще стоит в коридоре? — Я поморщилась, а Марина кивнула и ушла.

Через пару минут она меня обрадовала новостью, что Ян быстро сориентировался и сейчас уже вместе с Ликой выбирает имя новой кошке.

— Ты? — Я выгнула бровь, а подруга тут же нервно ответила:

— Не подслушивала я! Еще чего. Они просто громко говорили. Бестужев убеждал Лику, что кошку, а это, кстати, девочка…

— Я поняла, — нервно усмехнулась я, перебив Марину. — По розовой переноске поняла.

— В общем, кошечка с документами, ее на определенную букву надо называть.

— А Лика?

— А Лика не согласна.

Я улыбнулась. В том, что дочь настоит на своем, я даже не сомневалась. А затем я достала из кухонных шкафчиков пульверизатор для цветов и чистое полотенце, в первый налила воды, а второе приложила к лицу. Вооружившись всем этим, я пошла разбрызгивать воду по коридору, надеясь, что так любая шерсть, еще не прибившаяся к полу, после моих манипуляций обязательно перестанет летать.

После я два раза вымыла полы в коридоре, протерла шкафы, полки, двери, ручки и стены. Марина к тому моменту давно закончила ужин и даже сочувственно на меня посмотрела, когда шла в выделенную ей комнату, но с уборкой помогать не стала: она ее терпеть не могла. Я же относилась к уборке намного спокойнее, да и разгружать голову однообразные действия очень помогали.

Лика с Яном за это время так и не вышли из детской, и я, все же окончательно закончив с уборкой, постучала в дверь дочери. Не открывая ее, заговорила:

— Лика, солнышко, ты же понимаешь, что котенок не сможет жить с нами?

Переноску Марина с самого начала отнесла в Ликину комнату, так что, когда это чудо природы будут уносить, моя уборка не пойдет насмарку.

— Понимаю, — донесся грустный голосок дочери из-за двери, — но Лисса такая хорошенькая. Такая маленькая. — Грустный-грустный вздох и… — Эх… куда же я теперь ее дену?

— К папе! — прокричала я громче, чем нужно.