Ребенок и компьютер

А. Ш.: Не парадокс, а одно из свидетельств того, что жизнь неумолимо усложняется и подбрасывает нам извечные проблемы в новом, еще более изощренном виде. Тем более мы должны понимать, что подобные установки и убеждения деформируют личность, препятствуют развитию качественных, дружелюбных, уважительных отношений между людьми. В этом ряду культ комфорта и гедонизм (тяга к наслаждениям, стремление к «красивой» и безмятежной жизни), культ успеха и карьеризм, культ силы и конкурентность, культ рацио и циничный прагматизм. На этой почве пополняются и клинические группы от уже известных одержимых работой «трудоголиков», до весьма экзотичных «шопинг»-зависимых (другое название — «магазинный невроз» — страсть к бессмысленным и фактически ненужным покупкам по принципу «я покупаю — значит я существую»).

Интересно, что должностная инструкция предписывает педагогам-психологам заниматься «профилактикой возникновения социальной дезадаптации детей и подростков». По моему же мнению, есть основания говорить о психологическом здоровье детей не благодаря, а вопреки тенденциям современной общественной и культурной жизни в нашей стране. В новых условиях понятие «контролируемой неадаптивности» приобретает новый, позитивный смысл, например, как устойчивость к воздействиям средств массовой информации, рекламы, PR-технологий, как проявление личной позиции.

Что касается проблемы нормы или нормальности, то это, прежде всего, вопрос о том, что делает человека человеком, а что препятствует этому. Попрание духовных ценностей в погоне за моложавостью, славой, богатством и властью в народных преданиях всегда расценивалось как тягчайшее падение человека, его сделка с «нечистой силой».

Корр.: Но тогда не обрекаем ли мы ребенка на положение «белой вороны» и тем самым на психологический травматизм. Как с этим быть?

Д. Ш.: Ребенок, который в своей семье не чувствует себя одиноким, уже защищен от «комплекса белой вороны». К слову, скрытая природа вещизма — это компенсация ущербных отношений с близкими. Воспитание в любви и достоинстве — условие психологического благополучия современных детей. Конечно, взрослым необходимо определяться с ценностными приоритетами в воспитании. Если хотя бы в семье они внятны и неразрывны с образом жизни, ребенок будет более устойчив к искушениям.

Корр.: Но в подростково-юношеском возрасте семья уходит на второй план, а на первый выходит общение со сверстниками, отношения с противоположным полом. И что тогда?

А. Ш.: К этому возрасту мировоззренческий фундамент, как правило, уже заложен. Приближается время самостоятельного выбора, определения собственных предпочтений. Если в семье прочные отношения и доброжелательная атмосфера, если старшие сумели своевременно перестроиться и, сохранив контакт с младшим, стать для него интересным собеседником и доверенным лицом, это уже немало. Подростки вполне самостоятельны в своих взглядах и оценках. Если они были приобщены к верному и доброму, если существует устойчивая духовная связь с родителями, — это самый сильный фактор, оберегающий подростка от пагубы. Именно об этом Ф. М. Достоевский писал в «Братьях Карамазовых»: ничего нет выше и сильнее, и здоровее, и полезнее впредь для жизни, как хорошее воспоминание, вынесенное еще из детства, из родительского дома: если набрать таких (добрых) воспоминаний с собой в жизнь, то спасен человек на всю жизнь, но и одно только хорошее воспоминание, оставшись при нас, может послужить нам во спасение.

Корр.: Подведем итоги этой части нашей беседы. Итак, Вы обозначили, если не ошибаюсь, три аномальные тенденции личностного развития современных детей: комплекс безродности, комплекс опустошенности и ценностно-смысловая дезориентированность.

А. Ш.: Все правильно. Думаю, что эти феномены сегодня недооцениваются взрослыми.

Корр.: А почему? Как Вы это объясняете?

А. Ш.: Наверное, потому, что они не очевидны в своих проявлениях, а их последствия чаще бывают отсрочены во времени — как в отношении самого взрослеющего человека, так и в отношении окружающих его людей.

Корр.: Не могли бы Вы вкратце рассказать об этих последствиях?

А. Ш.: Начну с опустошенности. Она рано или поздно приводит к падению жизнеспособности: сначала это — меланхолия, потом — депрессия, общее снижение тонуса и интереса к жизни вплоть до суицидального поведения. И все потому, что нет того, ради чего стоило бы жить, нет того, чему хотелось бы отдавать свои силы, нет того, чему стоило бы служить.

Корр.: А каковы последствия «комплекса безродности»?