Ребенок, который был вещью. Изувеченное детство

Пока мы поднимаемся по узкой, посыпанной гравием дорожке, я чувствую легкую грусть. Убедившись, что мы никому не помешаем, я обхожу дом и веду своего сына, Стивена, тем же путем, каким много лет назад вели меня с братьями родители. Я знаком с владельцем дома, поэтому уверен, что он ничего не имеет против нашей прогулки. Не говоря ни слова, мы с сыном смотрим на запад. Здесь ничего не изменилось: река Рашн-Ривер все так же неспешно несет свои воды к Тихому океану, а последние отблески вечернего солнца играют на ее темно-зеленой глади. Голубые сойки скользят над рекой и обмениваются пронзительными криками перед тем, как скрыться в лесу. Небо над нами окрасилось синими и оранжевыми полосами. Я глубоко вздыхаю и закрываю глаза, наслаждаясь моментом, совсем как много лет назад.

Когда я вновь открываю глаза, то чувствую, как единственная слеза катится по щеке. Я опускаюсь на колени и обнимаю сына за плечи. Он откидывает голову назад и целует меня в щеку:

— Люблю тебя, пап.

— И я тебя люблю, — отвечаю я.

Стивен смотрит на темнеющее небо. Его глаза становятся больше, когда он пытается уследить за исчезающим солнцем.

— Это мое самое любимое место во всем мире! — объявляет он.

Горло сжимается, слезы бегут одна за другой, но я не обращаю на них внимания.

— И мое, — откликаюсь я. — И мое.

Стивен пока пребывает в возрасте святой невинности, но он мудрее многих своих сверстников. Даже сейчас, когда я молча плачу, он улыбается, позволяя мне сохранить чувство собственного достоинства. Но он знает, откуда взялись эти слезы. Стивен понимает, что я плачу от счастья.

— Люблю тебя, папа.

— И я тебя люблю, сын. Я свободен.

Перспективы защиты детей от жестокого обращения

Дэвид Пельтцер

Выживший

Будучи ребенком, обреченным жить в мире жестокости, я думал, что одинок в своем горе. Теперь я вырос, и знаю, что вокруг нас — тысячи детей, страдающих от жестокого обращения.

Хотя данные, поступающие из многочисленных источников, разнятся, средние показатели таковы: в США каждый пятый ребенок подвергается физическому, моральному или сексуальному насилию. К сожалению, недостаток информации приводит к тому, что у большинства граждан складывается в корне неправильное видение ситуации. Они склонны полагать, что так называемое насилие — всего лишь проявление родительского «права» воспитывать детей, сопряженное с небольшим рукоприкладством. Эти же люди думают, что подобное «воспитание» никак не скажется на дальнейшей жизни ребенка. И они жестоко ошибаются.

Взрослый человек, в детстве ставший жертвой насилия, может в любой день без каких-либо видимых причин сорваться и выместить затаенное недовольство и обиду на близких людях или тех, кто просто окажется рядом. Наиболее вопиющие случаи быстро становятся достоянием общественности, привлекая внимание средств массовой информации. К таким относится трагедия, произошедшая в доме вполне благополучного адвоката: он ударил маленького сына кулаком и спокойно пошел спать, оставив ребенка лежать на полу. Другой пример: отец, засунувший сына в унитаз. В обоих случаях дети не выжили. Замешанными могут оказаться сразу оба родителя: отец и мать убили по ребенку и на протяжении четырех лет скрывали тела от полиции. Широко известен случай, когда жертва детского насилия спустя много лет устроила стрельбу в «Макдоналдсе» и угрожала расправой беззащитным покупателям, пока до него не добралась полиция.

Но чаще всего мы ничего о них не знаем; они просто исчезают, как беспризорный мальчик, живущий под мостом и называющий картонную коробку своим домом. Каждый год тысячи девочек, подвергшихся домашнему насилию, сбегают от родителей и занимаются проституцией, чтобы выжить. Мальчики вместо этого вступают в различные банды и целиком посвящают себя преступной деятельности.

Многие жертвы детского насилия стараются спрятать воспоминания о прошлом так глубоко, что для них и речи быть не может о том, чтобы самим проявить жестокость по отношению к окружающим. Они живут нормальной жизнью, становятся образцовыми супругами, растят детей, строят карьеру. Но при этом они могут реагировать на обычные проблемы так, как их учили в детстве. Супруги и дети становятся объектами для вымещения недовольства, и бывшие жертвы, сами того не осознавая, своими руками замыкают этот порочный круг.

Некоторые люди, перенесшие физические и моральные издевательства в раннем возрасте, стараются отгородиться от проблем. Они убеждают себя в том, что если не обращать внимания на прошлое, то оно исчезнет само собой. И верят, что «ящик Пандоры» должен оставаться закрытым, несмотря ни на что.