Ребенок моего мужа (сборник)

Из-под подушки доносилось громкое сопение, но ведь, если найти сразу, будет неинтересно, поэтому мама стала обходить комнату, заглядывая во все углы и приговаривая:

– Где же она? Убежала, наверное… А кто же будет кашу есть? А пылесосить маме помогать? Придется позвать соседскую девочку… – Катерина еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться, краешком глаза поглядывая на маленькую попку, торчащую из-под подушки, и розовые пяточки, нетерпеливо елозившие по простыне.

Наконец терпение ребенка лопнуло – показалась смеющаяся рожица, и, подпрыгивая на кровати, Настя завопила:

– А-а, не нашла! Не нашла!

Вскоре они уже сидели в кухне и дружно ели овсянку из миски, на донышке которой был нарисован толстощекий заяц. Потом мама и дочка вместе убирали квартиру, а вскоре пришла Таня, няня-гувернантка. Катерина собиралась в спортзал, а Танечка, одевая Настю гулять, торопливо рассказывала хозяйке последние новости о своем романе с преподавателем. С точки зрения Катерины, роман был несколько односторонний, то есть состоял в основном из Таниных вздохов и переживаний.

– Танечка, я не люблю разговаривать на пороге, вернусь к обеду, вы мне все как следует расскажете, хорошо?

– Я не доживу до обеда, – жалобно протянула девушка, – я умру… Умру от…

– Неразделенной любви? – подхватила Катерина.

– Нет, скорее от голода, я утром не позавтракала. Худею.

– По-моему, вы делаете глупости. Ведь ваш организм еще растет, и ему нужны витамины. А то испортите обмен веществ – волосы потускнеют, ногти будут ломкими, а ваш Вячеслав Алексеевич (так звали объект Таниной страсти) даже смотреть не будет в вашу сторону.

– Ой, как страшно! – Таня округлила глаза, и, поколебавшись, спросила: – Вы правда думаете, что мне не нужна диета?

– Правда. А лучше спросила бы свою маму – она очень разумный человек.

– Ну, в общем, мама сказала то же самое, – призналась Татьяна. – А можно я тогда быстренько сделаю себе спасительный бутербродик, а то у меня урчит в животе и уже, кажется, ногти ломаются.

Через десять минут Таня и Настя, каждая с бутербродом в руках (как выяснилось, у Насти тоже урчало в животе – она предлагала послушать всем желающим), отправились наконец гулять. А Катерина поспешила в спортзал.

Теперь поход за собственной фигурой стал привычным. Когда Катерина кормила дочку – до полутора лет грудным молоком, не слушая никого и не настаивая на прикормах, – она смотрела на толстенькие розовые щечки, ясные глазки и, даже не имея специального медицинского образования, понимала: все разговоры о том, что ребенок чего-то там недополучает, – чушь. Малышка ела, когда хотела. Спала с мамой, не выпуская сосок изо рта, и была абсолютно счастлива. Александр, правда, коротал ночи по большей части на диване, но переносил лишения мужественно. Кто не слышал страшилки друзей и родственников про беспокойных детей, которых бедные, измученные родители носят на руках ночи напролет? Так уж лучше пусть спит с мамой, зато крепко и не плачет. Катерина, счастливая, ела за двоих, гуляла с коляской и не особенно обращала внимания, что из одежды теперь носит только легинсы и просторные пуловеры. Но когда Насте было уже полтора года, Катерина подхватила тяжелую простуду, которая дала осложнения, и врач, качая головой, сказал:

– Антибиотики, милочка, и никаких возражений. Кормящая мать? И сколько вашему ребенку? Сколько? Не смешите меня. Что она ест еще?

Катерина неохотно призналась, что ест дочка практически все и молоко ей нужно только ночью или если нездоровится.

Врач покачал головой:

– Мамаша, теперь надо подумать о себе. Ей молоко нужно меньше, чем вам серьезное лечение. Папа занимается с девочкой? Да? Вот пусть он ее уложит сегодня. Почитает, споет. Скажет, что мама болеет и ее надо пожалеть. Посидит с ней. Увидите, день, два – и она не вспомнит о молоке.

К удивлению Катерины, врач оказался прав. Первый вечер дочка плакала, второй поканючила, а на третий спросила: где папа с книжкой? Катерина же переживала шок. Ей казалось, что у нее отобрали что-то, принадлежащее ей одной. Она никогда даже мужу не рассказывала, что самые счастливые моменты были именно во время кормления – дочка словно вновь становилась с ней единым целым; маленькие ручки крепко держали грудь, глаза – зеленые, как у мужа, – внимательно разглядывали мать, и вдруг она улыбалась – губы раздвигались, и молоко лилось мимо, пузырилось вокруг ротика. Настя сразу спохватывалась и, сопя, вновь принималась за еду. Катерина сильно располнела. И, обнаружив это, впала в панику. Ей казалось, что она выглядит ужасно. Муж никак не понимал, в чем дело – жена вдруг стала избегать его ласки. А Катерина теряла всякое желание от одной мысли, что его руки лягут не на упругую кожу, а на солидный слой подкожного жира. Иришка, всю жизнь морившая себя голодом, сказала:

– Ну теперь в полку неудовлетворенных желудочно прибыло. Будешь ходить и облизываться. Главное – не сорваться вечером. Это самое кошмарное время. Муж приходит с работы, садится и начинает есть, есть… Мясо с картошкой, салат с майонезом – ненавижу!