Ребенок моего мужа (сборник)

Приезд Катерины лишил Серегу покоя. Опять он чувствовал внутри боль не боль, а такое странное ощущение, что что-то должно случиться.

Вроде бы та давняя, юношеская влюбленность давно прошла, но вот поди ж ты… Катерина приехала – грустная, с кругами под глазами, и он опять потерял покой. Она снилась ему, как в юности. Что может быть глупее – ему тридцать с лишним, он спит в супружеской постели рядом с женой – и снится ему та, с кем целовался более десяти лет назад!

Сергей вставал ночью, шел в кухню, пил воду и курил, глядя в темное окно. Опять разболелся желудок: гастрит, вылеченный несколько лет назад, вернулся как ни в чем не бывало. Сергей отодвигал тарелки и глотал обезболивающее. В конце концов жена не выдержала, и однажды вечером разразился скандал.

Увидев, что, проглотив пару ложек любовно приготовленного ужина, муж поморщился и отодвинулся от стола, Марья в сердцах швырнула на стол полотенце и принялась причитать:

– Да что же это делается-то? Опять ничего не ешь! Ты что, хочешь детей сиротами оставить? Посмотри на себя! Черен весь! Если что в делах – так позвони своему Цезарю – он родня, неужели не поможет?

– Не лезь, – вяло буркнул Сергей.

– Как это не лезь? А кто будет о тебе думать, если ты сам не можешь? Гастрит опять вылез, сказал тебе в прошлый раз врач – на нервной почве все…

Сергей молчал. Потом нашарил в кармане пачку «Мальборо» и пошел на улицу курить. Жена пришла следом. Стала за спиной.

– Сереж, давай съездим в Москву… Опять к тому врачу сходим.

– Мне некогда сейчас.

– Ну, тогда хоть к бабке сходи! Клава отвар сделает… Вот она Надьке грыжу заговорила.

– Не верю я в бабок, – вяло отнекивался муж.

– И зря… – Маша помялась, но беспокойство за мужа взяло верх, и она выпалила: – Не хотела тебе говорить, но аденоиды-то Славику она вылечила.

– Ты водила ребенка к знахарке?

– А что было делать? Под нож? Так врач сказал – ничего хорошего из этого не выйдет. А она травки дала, я все делала, как велела – и капала, и отвар давала, – и ведь он дышит теперь носом! К тому же Клава по образованию врач, просто, пока муж был жив, она не работала, а потом стала принимать людей… Да и то больше не для денег, а так. К ней, бывает, и из области едут!

В конце концов она все же уломала мужа – Сергей клятвенно пообещал, что после работы непременно заедет к травнице.

Их город был застроен в основном тремя типами домов – блочными девятиэтажками, трехэтажными старыми домами, которые строили еще немцы. Там были высокие потолки, паркет и двери натурального дерева. Были еще и частные дома – от избушек до новомодных кирпичных особняков.

Баба Клава, к удивлению Сергея, жила не в избушке на курьих ножках, а на третьем этаже старого дома сталинской постройки. В просторной двухкомнатной квартире пахло травами и пирожками. А сама бабка – впрочем, у Сергея язык не повернулся назвать ее бабкой – седые волосы коротко подстрижены и тщательно уложены, тонкое лицо, черные брюки и клетчатая ковбойка с закатанными рукавами, – вполне ухоженная дама. Она провела Сергея в гостиную, усадила за стол и пододвинула блюдо с пирожками. Потом принесла чай в сине-белых чашках и села напротив.

– Ну-с, молодой человек, рассказывайте.

Сергей изложил грустную повесть возвратившегося гастрита.

Клавдия Васильевна покивала, а потом неожиданно спросила:

– А из-за чего он вернулся?

– Да кто ж его знает, – вяло ответил Сергей.

– Ну, вы-то точно знаете, – усмехнулась собеседница.

Мужик взглянул ей в глаза и неожиданно встретил острый взгляд светлых – то ли серых, то ли серо-зеленых глаз.

– Ну так что? Бизнес заел или проблемы в личной жизни?

Сергей смотрел на женщину, хлопая глазами.

– Молодой человек, я по образованию психиатр – вы не знали? Мало кто знает – травница и травница. В наше время не было психоанализа и прочих терапевтических методик, но я кое-что почитывала и до сих пор грешна – интересуюсь. И должна сказать – от головы многое зависит… Даже возврат гастрита.

Они помолчали.

– Вот так, навскидку, я бы сказала, что вы мучаетесь из-за чего-то глубоко личного. Это либо проблемы в интимной сфере… – Она уловила усмешку и быстро продолжала: – Нет? Значит, это что-то связанное с чувствами. Влюбились?

«Ай да баба Клава!» – подумал Сергей, чувствуя себя полным дураком. Потом кивнул:

– Вернулась бывшая одноклассница, в которую был влюблен мальчишкой.

И он рассказал, как вдруг потерял покой.

– Самому смешно, а поделать ничего не могу. Да тут гастрит этот еще…

Клавдия Васильевна покивала и принялась расспрашивать про желудок.

Потом принесла бумажный мешочек с травой и написала на бумажке – неожиданно разборчивым и колючим почерком, – как заваривать и пить и какой диеты придерживаться. Потом показала пару дыхательных упражнений, чтобы снять боль, и как-то вдруг замолчала. Сергей понял, что аудиенция окончена. Он поднялся, достал из кармана пятьдесят долларов и спросил:

– Достаточно?

– Более чем, – кивнула Клавдия Васильевна.

Уже в дверях он все же спросил:

– А как психотерапевт что ж вы мне ничего не посоветовали?

– Я не практикую как психотерапевт, – холодно отозвалась женщина, но потом все же добавила: – Попытайтесь добиться взаимности.

– А? – Сергей решил, что ослышался.

– Я думаю, что если вы попробуете поухаживать за этой своей одноклассницей, не скрывая конкретной, как сейчас говорят, цели, то либо она вас отвергнет и вы постепенно успокоитесь, потому что не на что будет надеяться, либо… добившись своего, вы будете решать новую проблему – что делать с этими отношениями. Нужны ли они вам? Честно сказать, я думаю – не нужны. Но убедиться в этом лучше самому.

Вечером Сергей, выпив заботливо заваренные женой травы, лег в постель и принялся обдумывать слова вредной тетки. Убедиться было бы неплохо, да вот как? И тут его осенило: он устроит встречу одноклассников. А что? Пригласит в кафе всех, кто остался в городе, лучше с женами и мужьями – так народу больше получится. Будет ужин, танцы, а там – кто знает.

На следующее утро, объехав торговые точки и лично проконтролировав, как все работает, Сергей помчался в офис, уселся у телефона поудобнее и, достав пухлую и потрепанную записную книжку, принялся названивать друзьям-приятелям. Устав на третьем разговоре, он обозвал себя дураком и, позвонив Наде, предложил ей заняться организацией вечеринки, пообещав уладить дело с помещением, заказать стол и оплатить то, что не покроет складчина.

Все-таки небольшой город – это хорошо. Выскочив на улицу, Сергей нос к носу – и причем совершенно не нарочно – столкнулся с Катериной. Та имела вид еще более замученный, чем по приезде.

– Ты не заболела?

– Я нет – у Насти сопли. Всю ночь толком не спала: нос забит, она капризничает. Температуры вроде нет, но гулять вести боюсь – сыро на улице. Иду в аптеку – хоть капли какие-нибудь купить.

Черт знает почему, но Сергей выпалил:

– Сходи лучше к Клавдии Васильевне.

– А кто это? – Она отвела с лица прядь волос, и внутри у бедного Сереги все сжалось. Вернее, желудок сжался, а кое-что, наоборот, принялось распрямляться. Чувствуя, что пора срочно делать дыхательные упражнения, он быстро назвал адрес и добавил:

– Тетка вредная, но специалист хороший. У моего Славки были аденоиды – жуть – вообще рот не закрывался, уж удалять хотели, хоть радости мало – у него аллергия на кучу лекарств. Так она, можно сказать, выходила пацана травками.

– А сколько она берет?

– Сколько не жалко.

Бросив взгляд на часы и покусав губы, Катерина решила попробовать. Повторила адрес – как разведчик, подумал Сергей. Торопливо попрощалась и побежала за Настей.

Анастасия, которая еще пятнадцать минут назад вопила, что хочет идти гулять, категорически отказалась одеваться и выходить из дома. Катерина, измученная недосыпанием и душевным разладом, пошла на банальный подкуп (до чего обычно не опускалась) – пообещала на обратном пути зайти в магазин и купить что-нибудь. Непедагогичный прием позволил ей одеть дочку и дотащить до нужного дома с минимумом усилий. Правда, посмотрев на ступени, Настя решительно сказала, что ножки у нее устали, и пришлось нести капризницу на руках. У двери Катерина поправила волосы, заново перетянув хвост черной бархатной резинкой, и решительно позвонила.

Клавдия Васильевна с интересом разглядывала стоящую перед ней женщину. На девочку она взглянула мельком – та спряталась за мать, и таращиться на нее – значило напугать еще больше. Катя быстро извинилась, что пришла без звонка – встретила на улице одноклассника, и он посоветовал зайти. Дочка простудилась, а не дома это всегда особенно тяжело…

– Входите. – Клавдия Васильевна посторонилась.

Оглядев гостиную, Катерина оценила старинную мебель и массивные шкафы с книгами. Потом принялась с интересом разглядывать картины. Пока Клавдия Васильевна заваривала неизменный чай, молодая женщина пришла в твердому выводу, что по крайней мере три полотна – подлинники. Русские художники начала двадцатого века. Когда хозяйка вернулась в комнату с подносом, Катя кивнула в сторону картин:

– Не боитесь? Вы ведь дверь открыли, даже не спросив.

– Не боюсь. Я, видите ли, фаталистка. Да и народ у нас в этом не сильно разбирается.

Пирожки у Клавдии Васильевны оказались вкусными, и Настя несколько примирилась с пребыванием в незнакомом, странно пахнущем месте. Ну а когда хозяйка принесла ей музыкальную шкатулку с танцующей куколкой и разрешила сколько хочешь открывать и закрывать крышку, восторгу девочки не было предела. Она занялась игрушкой, а Клавдия Васильевна написала, как пользоваться травками, как парить ножки и что еще сделать, чтобы сопли побыстрее прошли. Инструкции она завершила словами:

– А лучше всего девочке будет, если вы разберетесь в своих чувствах, станете прежней мамой, а не комком нервов.

– Это так заметно? – грустно спросила Катерина.

– Конечно. И прежде всего ребенку – дети ведь все чувствуют. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но вы приехали сюда спрятаться от каких-то проблем, не так ли?

– Можно и так сказать, – медленно ответила Катерина.

– Разве вы не знаете, что это невозможно? Даже если человек ничего не предпринимает, а просто плывет по течению, это тоже выбор. – Клавдия Васильевна помолчала, но Катерина не спешила вступать в разговор, тогда пожилая женщина продолжила: – Знаете, есть такая теория, что каждый из нас за свою жизнь делает выбор несколько раз. И сделай мы его по-другому – это была бы другая жизнь. Мы как бы идем мимо тех, непрожитых жизней. И кто знает, что было бы, поступи мы по-иному.

Катерина смотрела в чашку с чаем. Когда же она в последний раз делала выбор? Где та развилка, где остался камень с надписью – направо пойдешь… Скорее всего, это было еще до свадьбы, когда она, не слушая уговоров родителей, настаивала на поездке в Москву. Или совсем недавно, когда решила стать учительницей? А теперь? Да, похоже, это очередная развилка. И что же написано на камне? Девушка прищурилась, не замечая пристального взгляда хозяйки. Итак. Направо пойдешь… Развод. Она останется в родном городе. Станет преподавателем, потом завучем… Возможно, дорастет даже до директора. Будет уважаемым человеком. Перспективы личной жизни выглядели более туманно. Ну, вот хоть Сергей. Впрочем, он женат. Тогда найдется другой, не важно. «Господи, – испугалась Катерина, – что я несу, почему же это вдруг стало не важно?» Она мысленно вернулась на развилку и посмотрела в другую сторону. Ага, понятно. Счастье осталось там, где Александр, и потому неважным казался тот гипотетический мужчина…

– Мама!

Катерина вздрогнула и вынырнула из своих грез. Настя устала и хотела домой. Молодая женщина принялась прощаться с хозяйкой, оставила деньги. Та кивнула и уже в прихожей с любопытством спросила:

– Вы нашли свой путь?

Но молодая женщина лишь покачала головой. Вечером позвонила Надька и затарахтела в трубку:

– Слушай, завтра вечером все наши, кто остался в городе, собираются в «Арктуре», это новый ресторан на площади, видела?

– А повод какой?

– Да особо никакого. Почему бы не повидаться? Ты небось опять уедешь скоро, и еще черт-те сколько не встретимся.

– А идея чья?

– Да наша с Серегой. Я ему говорю, вот сидели с Катькой, я ей про наших рассказывала. А он и говорит, давай соберемся, она всех и увидит. Он даже завуча хочет позвать, которая у нас английский вела, помнишь, Елена Степановна? И математичку, она ему здорово помогала, когда наш Сереженька на курсах учился, а потом в институте. Короче, мне некогда, приходи завтра к шести часам, зал заказан на Серегу.

Это был странный вечер. Катерина даже не знала, радоваться ли ей затее одноклассников. С одной стороны, было интересно увидеть бывших учителей и соучеников, но жизнь – штука жестокая. Кто-то не пришел, потому что умер. Этот спился, эта в рейсе – проводницей. Дети в интернате. Катерина оделась просто, она и не брала с собой никаких драгоценностей и вечерних платьев, но все же не могла не заметить, что кое-кто из бывших одноклассниц разглядывает ее с недобрым любопытством, а потом шепотом сообщает что-то на ухо другой сплетнице.

Когда начались танцы, Катерина закружилась по залу с преподавателем физики и химии – бывший отставник, дядька почти не изменился. Он по-военному прямо держал спину и церемонно вел даму по танцплощадке. Музыка кончилась. Катерина, улыбнувшись кавалеру, выскользнула на балкон. В углу тлела красная точка сигареты.

– Кто здесь?

– Это я, Сергей, не бойся.

Катерина молча встала рядом, разглядывая сонный городок, лежавший перед ней. Как здесь тихо все-таки.

– Тебе хорошо дома? – спросил вдруг Сергей.

– Не знаю, – честно ответила женщина. – Пока не могу понять.

– Поживи подольше, глядишь, все и наладится, – сказал Сергей. – Если решишь работать – я помогу, меня в городе знают. Да и вообще… – Он собрался с духом и выпалил: – Я бы очень хотел, чтобы ты осталась.

Почти те же слова, что сказал муж там, на перроне. Катерина молчала, вспоминая зеленые глаза и морщинки на лбу. Как он там?

– Катерина!

Она почувствовала руки мужчины на плечах и очнулась:

– Что, Сережа?

– Ты останешься здесь, со мной?

– С тобой? Но… – Только теперь молодая женщина разглядела лицо одноклассника: раздутые ноздри, голодные глаза. Боже, неужели это все та же детская влюбленность, да быть того не может! Но Сергей тянул ее к себе, и Катерина уперлась ладонями ему в грудь, преодолевая возникшее вдруг чувство тошноты: от запаха табака ли, от стресса. – Отпусти меня! Сергей! – Горячее дыхание обожгло ее щеку, и мужчина принялся осыпать Катерину поцелуями: шею, плечи, щеки.

Она отворачивалась, пытаясь вырваться, но он был сильнее, и Катерина вдруг заплакала. Услышав всхлипывания, Сергей пришел в себя:

– Ты что? – Он немного отстранился, но плечи ее не выпустил.

– Не надо, Сережа, пожалуйста, – жалобно протянула Катерина. – Я не могу… не хочу. Не надо мне было приезжать.

– Ты его так любишь? Своего мужа?

– Да.

– И вернешься к нему?

– Да. Завтра. Я уеду завтра.

Сергей минуту стоял молча, глядя на свою любовь. Катерина всхлипывала и шмыгала носом. «Какой я дурак, – с тоской подумал он. – Она убивается по своему королевичу, а я-то возомнил». Он разом перемахнул через перила балкона – Катерина даже не успела испугаться, вспомнив, что это первый этаж, просто довольно высокий. Зашумели кусты, и женщина осталась одна. Она постаралась привести в порядок лицо, но не успела: дверь сзади открылась, и на балконе возникла Надя и Машка – жена Сергея.

– Ой, Катерина, – воскликнула одноклассница, – а мы-то думаем, куда ты подевалась!

Маша молчала, лишь быстро обшарила взглядом балкон, а потом кусты. Катерина порадовалась, что Сергей ушел: иначе не избежать сцены, которую будет потом год обсуждать весь город. Сославшись на приболевшую Настю, Катерина покинула ресторан и почти бегом кинулась домой.

На следующий день уехать не получилось, но через три дня поезд вез ее и Настю в родную Москву.