Ребёнок моего мужа (СИ)

– Но мой сын, Лана, тоже решил родиться сегодня. Сегодня, понимаешь?! Я должен быть там. Должен! Мне звонили из больницы, вдруг случилось что-то плохое?

Он отпустил её и, сев в машину, повернул ключ зажигания.

– Давай поговорим вечером. Мы всё обсудим вечером. Извинись за меня перед всеми.

А потом он уехал. Лана стояла на дороге и смотрела ему вслед. Ветер продолжал трепать её волосы и задирать юбку, а она всё стояла и не верила. Не верила, что Влад бросил её и уехал. Не может такого быть. Влад ведь очень сильно её любит. Он никогда и ни на кого её не променяет. Наверное, это уехал какой-то другой мужчина. Абсолютно ей незнакомый.

– Дорогая! Пойдём внутрь. Нельзя стоять на ветру. Ты простудишься и заболеешь. А болеть в день рождения очень вредно.

Кто-то накинул на её плечи пальто и повёл в сторону ресторана. По голосу Лана поняла, что этим кем-то была Юлька. Похоже, в целом мире она была небезразлична только ей – неугомонной, татуированной эгоистке и детоненавистнице.

– Пойдём, пойдём, Лана. Мы с Максом отвезём тебя домой. Ты отдохнёшь, и всё будет хорошо.

– Мне надо заплатить за банкет.

– Не переживай. Макс уже всё оплатил. А я попросила официантку, нас обслуживающую, сложить в контейнеры оставшуюся еду. Вечером тебе хоть будет чем поужинать.

– Я отдам деньги.

– Непременно. Непременно, дорогая. Всё до копеечки, но потом. Завтра или через неделю, когда успокоишься. А сейчас мы всё заберём, переобуемся в сапоги и поедем домой. В зале уже вряд ли у кого-то аппетит остался.

Но Юля ошиблась. Валя ела тушёное мясо в сметане как ни в чём не бывало и с важным видом о разглагольствовала о жизни. Алёшка следовал примеру матери, правда, говорить не пытался. Желудок за чужой счёт набивал молча.

– Всё смешалось в доме Облонских, – пафосно изрекла Валя и подняла к верху палец. – Так ведь вроде у классика. Только никак не могу вспомнить у кого именно. То ли у Пушкина, то ли у Лермонтова.

Николай Львович ударил себя по лбу и прижал руку к глазам.

– Никогда и никому не говори, что твоя мать – филолог. Позору не оберёмся.

– Да ладно вам! Пошутить нельзя. Знаю я, чьи это слова. Толстого Льва Николаевича. А ещё я знаю, что их было трое: Алексей Константинович, Лев Николаевич и Алексей Николаевич. Первый стихи писал, «Князя Серебряного» и «Упыря», а последний – «Буратино» и «Петра I». Вот! А вы меня всё тупой считаете.

– Дядя Влад уехал? – подал голос Алёшка. – Значит мы не поедем мне за новым телефоном?

– У дяди Влада сейчас проблем выше крыши, – хохотнула Валя, – ему сейчас не до тебя. А я ещё переживала, что живу плохо. Да у меня по сравнению с Ланкой цветочки.

– Ты дура или прикалываешься? Не видишь, что и без тебя тошно?

Юля уже сбегала за сапогами для Ланы и вовсю застёгивала пуговицы на её пальто. Облонская, как безумная, таращилась в одну точку. Рыжеволосая, розовощёкая официантка поставила на стол два бумажных пакета с логотипом «Хуторка».

– Я всё сложила. – Лана кивнула. На всякий случай. Что происходит, она почти понимала. – Вам нехорошо? Может, «скорую» вызвать?

– До от неё просто муж ушёл к любовнице, вот она и сидит, как приш…

Договорить Валя не успела. Юля метнулась к ней дикой кошкой и вывалила на голову недоеденный салат Влада. Складывать в контейнер его, не стали из-за мусора, но убрать не успели.

– Ещё слово скажешь, и я тебя закопаю. Прямо возле кафе, и мне за это ничего не будет, – отчеканила Юля и повела Лану к выходу. Валя рыдала и сыпала проклятиями. Максим молча нёс к машине многочисленные букеты и пакеты.

Китайгородская села с Ланой на заднее сиденье и самолично её пристегнула. Она что-то говорила и говорила без конца, но Лана и половины не слышала. Словно в бреду была, пришла в себя только в нескольких метрах от дома, а потом уже и Максим затормозил.

– Ну, ничего, ничего, – снова успокаивала её Юля. – Перебесится. Ребёнок родится к вечеру, а завтра вам уже и результаты анализа принесут.

– Тест на определение отцовства делают в течение трёх-пяти дней, – громко произнёс Максим. Лана подняла голову и с трудом сфокусировала взгляд на его затылке.

– Выходит, ещё полнедели пыток, – простонала она. – Если очереди не будет…

Юлька замахала на мужа руками.

– Вот ведь кандидат хим-био. Просили тебя? Всегда молчишь, а тут на тебе.

Максим пожал плечами. Этим жестом он ясно дал понять, что до конца дня рот точно не откроет.

– Нам на пятнадцатый этаж, – проговорила Лана. – Я всегда так делаю. Доезжаю до пятнадцатого, а дальше иду пешком. Для здоровья полезно.

– Не в этот раз, дорогая. В этот раз мы не дойдём.

Когда они очутились у двери. Лана кое-как отыскала ключи. Вставила их уже Юлька, она же и крутанула нужный, а затем уже в прихожей раздела и разула подругу. Как ребёнка или инвалида.

– Ты поезжай, – сказала она мужу шёпотом после того, как уложила Облонскую на диван в гостиной, – а я останусь. Посижу с ней, а то как бы не натворила чего. Она сейчас в таком состоянии, будто Влад не ушёл, а умер.