Ребёнок моего мужа (СИ)

О мёртвых либо хорошо, либо ничего. Лана помнила об этом принципе, когда держала в руках записку. Она больше не злилась, не могла злиться. Даже на новые платье и пальто, которые Александра Фёдоровна надевала, когда навещала Вику. Второе она, скорее всего, купила ещё до болезни. А первое… Наверное, просто хотела, чтобы её запомнили красивой, а не изнурённой болезнью…

Влад переживал смерть матери тяжело. Лана замечала это по мелким деталям в его поведении. Он то гипнотизировал проклятый план действий, то смотрел на часы и никак не мог определить время. Порой он даже ложку держал неправильно и часто блуждал взглядом по стенам, будто ждал, что в одной из них образуется дверь, и оттуда выйдет его мать. Живая и здоровая.

Первые два дня Лана только и делала, что спрашивала себя, что бы было с ней, если бы скончалась её мать. И в голову приходил лишь один ответ. Рыдала. Рыдала бы не переставая. Терять родителей тяжело в любом возрасте. Поэтому она не понимала, как Влад держится? Как не теряет самообладание? За долгие годы брака Лана повидала мужа всяким: и пьяным, и злым, и растерянным, даже стоящим на коленях – любым, но только не плачущим. Не плакал он и сейчас. И Лане было жаль, что он держит эту боль в себе и не даёт выплеснуться.

На три дня он взял отгулы. Все на работе знали, что он хоронит мать, но продолжали названивать. Без него на фирме снова всё встало. А у него хватало сил им отвечать. На утро третьего дня Лана не выдержала и вырвала из его рук трубку. Звонил какой-то менеджер с писклявым голосом.

– У Вас совесть есть? – взорвалась она. – Есть? Вы не понимаете, что у Вашего незаменимого Владислава Сергеевича мать умерла? А Вы звоните и звоните, у Вас там хоть кто-то, кроме него, работает? Вы вообще ничего сами решить не можете. Оставьте его в покое хотя бы на день.

Ответить что-либо менеджер не сумел. От такого натиска он растерялся и повесил трубку. Лана положила телефон на стол, но Влад тут же набрал менеджеру сам и проинструктировал ровным и спокойным голосом.

Телефонный разговор, однако, закончился быстро, и остаток дня Влада больше никто не трогал.

***

– Хорошо, хоть она вас не намучила, – шепнула Юлька, погладив Облонскую по плечу. – Ушла тихо, без фейерверков, истерик и капризов.

– Да, хорошо… – протянула Лана. Юлька знала, о чём говорит. Когда-то она сильно настрадалась из-за своей свекрови. Та родила Максима поздно, почти в сорок. В семьдесят четыре её ударил инсульт. Женщину парализовало. Долгие пятнадцать месяцев Юлька и Макс ходили за ней, как за ребёнком. Кормили с ложки, переворачивали, мыли, возились с пелёнками и памперсами. Сначала ездили к ней домой, потом забрали к себе. Это было страшное время. За несколько недель до смерти у Нины Евгеньевны вконец испортился характер. Всю жизнь тихая и спокойная, точно удав, она начала громко ругаться матом и кричать, что родной сын хочет её отравить. Один раз каким-то образом вызвала полицию. Юлька с Максимом тогда тоже едва не развелись. – Да, хорошо, – вспомнив всё это, согласилась Лана и посмотрела в толпу.

Прощание с Александрой Фёдоровной проходило в специальном помещении неподалёку от морга на Бульваре Гагарина. Лана самолично написала некролог и опубликовала его на своей странице «Вконтакте». Со страницей Влада она проделала то же самое, поэтому народа в зале было видимо-невидимо.

Высказаться хотели многие – Лана к гробу не подходила. «У меня ещё будет время. На кладбище и в церкви», – убеждала себя она и внимательно наблюдала за мужем. Прощающиеся подлетали к нему, жали руку и говорили слова утешения. Влад, будто робот, жал их руки в ответ и благодарил. На большее его не хватало. Многих он вообще не узнавал, но всё равно кивал и приглашал на поминки. Через сорок минут в зале стало настолько душно, что Лана решила выйти на улицу. Юлька уже убежала на «репу». Надежда Константиновна, Николай Львович и Валя должны были подъехать в церковь, и Лана думала, где встать, чтобы не видеть сестру.

На улице с утра подморозило. Снега не было, но лужи и грязь застыли. До начала календарной зимы оставались считанные дни. Особенно мерзлявые переоделись в пуховики и обмотались шарфами. Вслед за Ланой вышли ещё три женщины. Первые две, чтобы покурить, а последней, видимо, тоже не хватило воздуха. Едва оказавшись на улице, она стянула шапку и принялась обмахиваться ладонями. Русые волосы рассыпались по плечам, худые щёки на морозе быстро раскраснелись. Лана узнала её не сразу, но узнала. Влад был прав:она изменилась. В лучшую сторону. Годы пошли ей на пользу. Черты лица сделались мягче, кожа – чище, ресницы – гуще. Да, она определенно похорошела, стала женственнее и интереснее. Вроде без единого грамма косметики и в простом чёрном пуховике, а что-то в ней есть. В мимике, во взгляде и даже в том, как держит спину и голову.

– Здравствуй, Арина. – Накинув на волосы капюшон, Лана подошла к ней первой.

– Здравствуй, Лана. Давно не виделись.