Ребенок моего мужа

Катерина ехала домой. День, в первый раз за бог знает сколько времени, выдался солнечный, хоть и холодный. Скоро наступит настоящая зима. Придет Рождество и Новый год. Может, они с Александром куда-нибудь съездят на пару дней, подбросив Настю родителям. Это неплохая мысль — побыть только вдвоем. В общем, Катерина чувствовала себя спокойнее. Надо уметь прощать. Тем более что такое не повторится — почему-то она была в этом уверена. Она плавно затормозила перед красным светофором. Рядом остановилась бежевая «Волга». Глядя сверху вниз в салон машины, Катерина увидела мальчика лет шести на заднем сиденье. Курточка его была расстегнута, шапка валялась рядом на сиденье. Машина чуть продвигалась вперед, и он, подражая отцу, усиленно «рулил», держа воображаемый руль.

Катерина очнулась от громких сигналов и не слишком вежливых выражений, которые неслись в ее адрес, — на светофоре горел зеленый, и водители ругались, объезжая неизвестно отчего замерший джип. Молодая женщина съехала на обочину и, заглушив мотор, уронила голову на руки. Вот оно что. Мальчик. Вот что занозой сидело в сердце. Ведь она не сказала Александру про сына. Он о нем ничего не знает. И никогда не узнает. Мальчика увезут в Орел. С глаз долой — из сердца вон. Из ее сердца, из их жизни. А какой будет его жизнь? Как ему там будет? Катерина подняла лицо — в глаза больно ударил луч света. Она зажмурилась — напротив в заходящих лучах солнца сияли золотом купола храма.

Повинуясь внезапному порыву, она распахнула дверцу, выпрыгнула из машины и поспешила к церкви.

Катерина стояла перед иконой Божьей Матери. Мигали свечи.

— Что мне делать, Богоматерь? Помоги мне, научи меня...

— Что с тобой, дочь моя? — Седенький, невысокий священник уже некоторое время смотрел на молодую женщину, застывшую у иконы. Разглядев судорожно сжатые руки и струящиеся по лицу слезы, он решил подойти.

Катерина торопливо вытерла слезы:

— Ничего, батюшка, простите.

— Отчего же, поплачь, если душа печалится. — Он поколебался, но все же спросил: — Что случилось-то у тебя?

Она растерянно покачала головой. Как объяснить? Сказала просто:

— Я за ребенка просила.

Священник сочувственно покивал:

— Детки — ангелы у престола Господа нашего. Он хранит их. И Матерь Божья тоже, она деток всегда защищает... Я помолюсь — как зовут твое дитятко?

— Я... понимаете... — Слова застряли в горле.

Батюшка жалостливо глядел на хорошо одетую женщину, плачущую перед иконами.

— Крещеное дитя-то? — спросил он наконец.

Катерина вновь вытерла глаза и вдруг неожиданно окрепшим голосом сказала:

— Двое их у меня, батюшка. Крещеные Анастасия и Александр. — И она улыбнулась.

Священник, удивленный столь быстрой переменой в настроении женщины, сказал:

— Ступай, я помолюсь за них.

Катерина вышла из церкви с легким сердцем. Она несколько раз обвела глазами улицу, прежде чем сообразила, что произошло. Джип угнали. «Бедняжка Буффало Билл», — подумала она. Все деньги и документы остались в машине. Придется прогуляться. От Китай-города до дома не слишком близко, но не просить же на проезд в метро.

Когда она добралась до дома, дверь открыл Александр — встревоженный и рассерженный одновременно:

— Где ты была? Твою машину милиция остановила час назад на набережной, в ней были какие-то мальчишки. Они позвонили мне в офис. Я чуть с ума не сошел.

Катерина спокойно смотрела в лицо мужа — он хмурый, сердитый. Он беспокоился. У глаз собрались морщинки. И еще одна прорезала лоб меж темных бровей. Протянув руку, она пальцем попыталась разгладить ее — свидетельство его переживаний и горечи.

— Я вернулась, — сказала она, — теперь все будет хорошо. Мне нужно кое-что тебе рассказать.