Ребенок на спор

– Не, Тань, а где наш оболтус? Почему Алиса с Настей одна должна переться в больницу?

– Так я вот и пришла, чтобы девчонок отвезти. – Татьяна широко улыбается, чтобы задобрить мужа.

За эти дни я увидела, какие чудеса творит ее улыбка с Тимуром. Он сразу расслабляется и перестает выказывать недовольства по любому поводу.

– Справитесь? А то давайте я с вами поеду?

Мы переглядываемся. На лице Татьяны неподдельный интерес.

– А чего это ты решил из берлоги вылезти? Ты же из поселка не любишь выезжать?

Тимур пожимает плечами:

– Ну а что? Где Настю подержу, где с врачами поругаюсь, ты же знаешь – я умею.

– Знаю, милый. Я столько наслушалась от твоего реабилитолога, что молодые позавидуют твоим выходкам.

Тимур усмехается и притягивает Татьяну к себе:

– Ну а что они ко мне лезут?

– Они к тебе лезут, чтобы ты встал на ноги. Вон Настя даже ходит, а ты ленишься.

Лицо Тимура темнеет, но он только стискивает зубы.

– Поехали?

– А меня не берете? – Тимур округляет глаза, а мне хочется рассмеяться.

Он похож на ребенка, которому что-то запретили. Вроде и обижен, но показать этого не хочет.

Татьяна наклоняется к нему и чмокает в щеку:

– Обещаю, что выведу тебя на прогулку, когда вернемся. Сейчас правда нам пора ехать, милый.

– Ладно, – кривится и уезжает в столовую

– Тамаре позвонить, поторо…

– Не надо, сам справлюсь, не маленький. На фига мне твоя Тамара?

Татьяна только качает головой, и мы выходим.

Глава 36

Алиса

Денис обрывает телефон на протяжении всего пути. Ему уже не терпится выйти на свободу, как он сам выразился в разговоре.

Когда мы наконец приезжаем, он уже мерит шагами холл, и как только видит нас, выдыхает.

– Ну неужели?! – выкрикивает так, что проходящие медсестры за сердце хватаются. – Что так долго?

– Пробки, сынок.

Денис подходит к нам и притягивает меня в объятия. Делает глубокий вдох, и его тело расслабляется.

– Неужели, блин? – бормочет, зарываясь в мои волосы. – Думал, не дождусь этого момента.

– Момента освобождения? – усмехаюсь и тоже стискиваю его в объятиях, насколько это позволяют силы.

– О, смотри, внуча, теперь не отлипнут друг от друга, – доносится веселый голос Татьяны. – Тут отец рвался с нами.

Денис удивленно заламывает бровь и переводит на меня взгляд, в котором отчетливо виден вопрос. Киваю:

– Подтверждаю. Было такое.

– Как это он вообще об этом подумал? – Денис хмурится. – Он же никуда не хочет выезжать.

– Видимо, у него наконец-то что-то в голове изменилось. Он стал намного активнее после вашего приезда, постоянно почти со мной и с Настей проводит. И даже не жалуется, что устает.

Денис расплывается в довольной улыбке.

И правда, за эти дни Тимур стал намного веселее и активнее. Только вот на Тамару постоянно как-то косо смотрит. Но я не рискую залезть в их взаимоотношения. Сами разберутся прекрасно.

– Когда операция?

– Через три дня. Настя уже готова, я почти. Надо заехать за валерьянкой, а то кончилась.

Меня дергают за подбородок, и я встречаюсь с обеспокоенным взглядом Дениса.

– Это еще что за новости? Ты на успокоительных, что ли?

– Ничего не могу с собой поделать. Я жутко переживаю, как все пройдет.

– Все будет хорошо. Врач толковый, про него вся больница только хорошее говорит. Опыт есть, и многих детей уже спас от проблем со зрением. Так что…

– Я понимаю, Денис, но…

– Материнское сердце неподвластно уговорам разума, сынок. Вот ты для меня все еще ребенок, и я все эти дни засыпала с трудом, потому что волновалась, как ты там.

Денис фыркает:

– Мам, а что волноваться? Я уже здоровый лоб со своей семьей.

Татьяна хмыкает:

– Ну посмотрим, как ты заговоришь, когда Настену увезут в операционную.

– Иди сюда, принцесса. Папа соскучился.

Настя без промедления чуть ли не прыгает на руки к Денису и прижимается к его лицу.

– Ну, как у тебя дела? Тебя баловали, любили и на руках носили?

Настя кивает:

– Да. Папа.

Денис неверяще смотрит на Настю потом переводит вопросительный взгляд на меня и наклоняется ко мне.

– Это она меня только что папой назвала? – зачем-то шепчет.

Я прикусываю щеку, чтобы не рассмеяться, хотя у самой от волнения ладошки вспотели. Стоило только услышать от Насти это «папа», как ноги ослабли и захотелось присесть.

– Ну не меня же. – Все же не выдерживаю и улыбаюсь.

А у Дениса на лице написано такое благоговение, что мне становится даже завидно, что к дочери у него такие сильные чувства.

– Обалдеть можно!

Настя светится, как начищенный пятак. Явно понимает, шкодина, какой эффект произвела на взрослых. Вон и Татьяна начинает шмыгать носом, глядя на нашу троицу.

– Так, детки-конфетки, поехали домой.

Денис

Захожу в дом и слышу, как отец на повышенных тонах с кем-то спорит. Переглядываюсь с мамой. Она пожимает плечами. Скидываю ботинки и прохожу вглубь дома. Голоса слышатся из кабинета, и я направляюсь туда. Отец сидит в кресле, напротив – испуганная Тамара.

– Ты думала, что я ничего не узнаю, что ли? Ты что тут рылась, гадина?

– Я… я прибиралась, – блеет Тамара и замечает меня.

Бледнеет. Потом, наоборот, покрывается красными пятнами. Теребит кофту.

– Пап, что происходит?

Отец разворачивается:

– О, явился тоже, блудный сын.