Ребенок на заказ, или Признания акушерки

– Меня перевезли в Дьюк, – сказала я. – Брайан был еще в Сомали, пытаясь получить разрешение на приезд домой, но я, конечно, ничего об этом не знала и не имела представления о происходящем. Когда Брайан вернулся, он остановился в отеле неподалеку от Дьюка. Я полагаю, это было для него тяжелое время. – Я редко думала о том, как невероятно тяжело было в тот момент ему. – Мы жили в Александрии. Наш новорожденный ребенок был в Уилмингтоне, а я находилась в коме в Дьюке. Он позвонил в роддом в Уилмингтоне, чтобы узнать о Лили, и ему сказали, что ее там нет. Что ее, наверно, перевезли вместе со мной. Брайан попытался найти службу «Скорой помощи», которая транспортировала меня, но никаких сведений о том, что ребенок был со мной, у них не было. Она, – я взглянула на Грейс, – …она исчезла вместе со свидетельством о ее рождении. Брайан не знал фамилию принимавшей ее акушерки. Было невозможно в чем-либо разобраться. Я находилась в коме чуть более двух недель. Особого ущерба от инсульта я не понесла, слава богу. Только левая сторона стала малоподвижной. Немного пострадали зрение и речь. У меня до сих пор плохо работает левая рука. – Я сжала и разжала пальцы. – Я временно утратила память. Фамилии врачей я не помнила. Единственное, что я помнила, это то, что у меня красавица-дочка и я хотела ее вернуть.

– Мне очень жаль, – произнесла Тара, но я увидела, как она стиснула руку Грейс, словно не собиралась ее отпускать.

– Когда я настолько поправилась, чтобы путешествовать, – продолжала я, – мы поехали в Уилмингтон. Лили к тому времени должно было исполниться семь недель. Мы боялись, что кто-нибудь мог подумать, что мать оставила Лили – на самом деле именно это и произошло, – и ее отдали в приемную семью. Мы начали поиски в приемных семьях.

– Ужасно, – вздохнула Тара, все еще сжимая руку Грейс.

– Я видела письмо, которое мне написала ваша акушерка, – сказала я. – Я… мне трудно было это принять. Вы знали что-нибудь?

– Ничего, – ответила Тара. – Ноэль недавно умерла… – Она взглянула на Грейс. – Ты ей рассказала?

Грейс кивнула.

– Она покончила самоубийством, и мои друзья и я нашли это письмо и начали искать Анну, которой оно было адресовано. Наконец, мы вычислили вас, но мы не знали, чьего ребенка она… чей ребенок умер. Нам никогда и в голову не приходило, что это мог быть мой ребенок.

– Вы видели вашего ребенка… я хочу сказать, вы бы заметили, что он выглядит по-другому?

– Она родилась поздно ночью, и роды у меня были тяжелые. Когда Ноэль принесла мне ее утром, я полагаю, что она уже… совершила подмену, потому что ребенок этот был определенно Грейс.

– Я не очень высокого мнения о вашей акушерке, – сказала я.

– Она совершила ужасный поступок, – согласилась Тара. – Но мне трудно судить, каким она была человеком.

– Расскажи ей о детской программе, – тихо подсказала Грейс.

– А не хочешь ли ты ей рассказать? Ты имела к этому больше отношения, чем я.

– Она основала организацию помощи детям… брошенным, бедным и больным, – сказала Грейс. – Она получила за это награду от губернатора, но не приняла ее.

Я не смотрела на нее, пока она говорила. Я боялась проникнуться симпатией к ней. Я смотрела на Тару.

– Может быть, поэтому, – я сделала жест рукой, включающий всех нас, – поэтому она чувствовала, что не заслуживает награды.

– Может быть, – согласилась Тара. – Я думаю, нам нужен тест ДНК, – сказала она. – И полагаю, что нам обеим нужна помощь юриста. Я не имею в виду возможность какой-то конфликтной ситуации, но…

– Я вполне согласна, – кивнула я. – Нам нужно понять, в каком мы положении. Но я уже объяснила Грейс о необходимости найти донора для Хейли. Она очень больна. Она… смертельно больна. И Грейс согласилась…

– Грейс не знала, на что она соглашается, Анна, – возразила Тара. – Простите, но с этим надо притормозить. Давайте не будем спешить. Мой адвокат свяжется с вашим, и мы увидим, когда они порекомендуют провести тест ДНК. А потом посмотрим, что делать дальше.

Мне хотелось вскочить и загородить собой дверь.

– В нормальной обстановке это было бы правильное решение, – сказала я. Не плачь, только не плачь, твердила я себе. Тару расстрогать трудно, и единственное, что я усвоила за свою деловую жизнь, это необходимость сохранять хладнокровие. Но я не могла скрыть дрожь в голосе.

– Пожалуйста, поймите, Тара, я не знаю, Грейс – это Лили или нет. – Я посмотрела на Грейс. – Прости, что я говорю о тебе в третьем лице. Я ничего не знаю, но что, если она – Лили? И что если она – подходящий донор для Хейли? И что, если мы обнаружим это слишком поздно? Мы до сих пор не нашли донора, а у сестры один шанс из четырех оказаться подходящим донором.

Тара покачала головой.

– Вы слишком много от нее требуете, – сказала она. – С этим решением придется подождать.

– Я хочу сделать это, – вмешалась Грейс. – Я должна.

– Нет, ты не должна, детка. Ты ничего не должна делать.

– Я хочу, – повторила она.

Ну позволь же ей, подумала я.

Я увидела, что Тара слабеет. Юрист, я уверена, порекомендовал бы подождать, но здесь ситуация была совсем другая. Две матери и две дочери.