Ребенок (не) от бывшего мужа

Вечер прошел незатейливо. Светлана больше не звонила, Макса дома не было, поэтому повозившись с малышкой, я уложила ее спать и сначала приготовила ужин. По привычке наготовила столько, сколько учили в храме. Много, чтобы всем хватило. Чуть погодя приняла заказ из магазина. Затем отправилась в комнату, которую язык не поворачивался назвать своей. Наверное, было правильнее сказать, что Орлов временно ее выделил для меня. Нужно было все расставить и разложить.

И только тут я поняла, что, вообще-то, комната не содержала в себе ни одного стола. Даже намека на него.

Пришлось отправиться на поиски оного и обойти всю немаленькую квартиру.

Наконец, небольшой столик нашелся в одной из гостевых комнат, откуда я его не без труда перетащила в свою спальню, очень надеясь, что Орлов не будет серчать.

В конечном итоге, за свою красавицу я села лишь в десятом часу вечера.

И, знаете, что? Просидела за ней до самого утра. Лишь, когда радио няня ожила и Мила дала о себе знать, я взглянула сначала в окно, потом на часы.

Пять утра.

Я прозевала, когда домой вернулся Максим. Прозевала всю ночь.

Про себя я назвала это «дорваться до лакомого куска».

Глава 8

— Это… это что такое? Я нахмурился, обводя взглядом кухню. На обеденном столе красовалось не меньше половины дюжины тарелок. Часто из них была укрыта кусками ткани. Посмотрим, что там под ними, я понял, что кое-кто решил приготовить еды на целый колхоз. — Пирожки, ватрушки, пирог… — тихо перечислил я. — Мясо, гарнир, салат, еще салат…

Нахмурившись, я отодвинул один из стульев и сел за стол.

На часах была почти полночь, а я только что вернулся домой.

Впрочем, назвать это место домом не поворачивался язык. Квартира? Да. Хорошая? Тоже да. Она была удобно расположена, в ней было достаточно пространства, сделан хороший, дизайнерский ремонт. Здесь хранились мои вещи. Но дом…

Нет, дома у меня никогда не было.

Я думал, что обрел дом, когда дед заставил меня построить его собственными руками. Когда я привел туда Алину и своего племянника. Когда там родилась наша Мия. Но я ошибался. Горько ошибался, потому что бывшая жена по-прежнему любила только одного человека – моего брата.

С тех пор, как я понял, что все в этом мире, начиная от деда и отца, заканчивая собственной женой, больше всего любили Мишу, а на меня, я махнул на «семью» рукой. Не пытался ее больше завести. Не пытался впустить кого-то нового в свою жизнь.

А цирк этот с Кикиморой… он был лишь для того, чтобы доказать братьям, что я ничуть не хуже.

Тяжело вздохнув, я протянул руку и взял один пирожок в руки. Надкусил, прикрыл глаза, наслаждаясь грибами с картшкой и выдохнул.

Ничего не поделаешь. Да, с семьей и родными у меня не задалось, зато бизнес был, денег, хоть отбавляй! Захочу и вон, всяких Заболотских в жен возьму и никуда они не денутся! И весь мир заставлю поверить, что живу лучше всех. А там, может и ложь правдой станет.

Витая в подобных размышлениях, я умял два пирожка, пододвинул к себе овощной салат, расправился с парой куриных ножек и, в конце концов, умял добрую часть приготовленной еды.

Кстати, это что, Аня приготовила? Больше было некому. Но зачем? Я не просил. В контракт это не входило. Но кроме нее больше некому было.

К слову, оказалось вкусно, потому как я не помню за собой объедаловки на ночь гляди. А тут не удержался. Получилось у Кикиморы уж больно аппетитно. Так, что я слопал едва ли не половину еды, оставленной на столе.

К слову о ней…

Света на нее сегодня жаловалась. Что сбежала из бутика молча и больше не ответила ни на один ее звонок.

Аня не ответила и на мой тоже и исходя из этого я решил, что она обиделась и опять решила продемонстрировать свой дурной характер.

И я собирался ей за него выговорить по первое число. Правда собирался. Пока не начал ужинать. А там, на часах уже давно за полночь перевалило, и я решил оставить показательную порку на завтра.

Только вот завтра ее тоже не случилось.

Я постучался и услышав тихое «войдите» поспешил открыть дверь. На часах была половина восьмого, у меня было десять минут на разговор, в котором я должен был донести до этой несуразной мыши то, что Свете виднее ее работа. И, что если она сказала прыгать, Кикимора должна спросить, как высоко. Я правда собирался все это высказать Ане, но не смог. Не получилось.

На несколько секунд я замер, не имея возможности отвести взгляд от своей только вчера названной невесты.

Аня стояла передо мной в красивом, длинном платье светлого оттенка. Если посмотреть на него внимательно, то казалось, будто бы оно воздушное. Пояс, грудь, плечо и рукав украшала тонкая вышивка, искусно передававшая кремовый оттенок. Платье было сшито в греческом стиле, и Аня напоминала богиню, сошедшую с Олимпа. Одно плечо было свободно от ткани, и я заметил, что на левой ключице у моей избранницы есть россыпь едва заметных, очень трогательных и одновременно пикантных родинок.

Тихонько прочистив голос, как бы невзначай Заболотская дала о себе знать, напоминая, что пялиться вот так вот, как пялился на нее я, вообще-то некрасиво.