Ребенок не по плану

Я помню, как от него веяло запахом лимонного мыла, с волос капала вода, так, будто он выскочил из ванной на самой середине купания. Собака, которую он крепко держал на руках, выглядела идентично Даниилу. Большая, смущенная, насколько могут быть смущены собаки, рыжая и кудлатая. Тоже чисто вымытая, судя по запаху, тем же лимонным мылом, и не высушенная.

Я тогда не нашлась что сказать. Просто в шоке переводила взгляд с Даниила на собаку и обратно. Даниил остался стоять на пороге. Я подошла к нему и посмотрела прямо ему в глаза. Возникла неловкая пауза, а потом он протянул мне собаку.

«Вот! Это тебе. Ты же просила коккера…»

Воспоминания подбодрили меня и я улыбнулась, заходя в отель. Неважно, что Даниил сейчас злится и обижается на меня. Никакое непонимание не сможет развести нас. Скоро мы останемся вдвоем и сможем все объяснить друг другу. И он простит меня за глупость и те высказывания, что так задели его. Простит так же, как я простила его за сорванную свадьбу.

Даниил прав, неважно кто выручит Катрину. Главное, чтобы моя девочка оказалась поскорее на моих руках. Я очень сильно переживала за дочку, и была благодарна Монике за то, что она молчала, и не пыталась развлекать меня разговорами. Как будто чувствовала — пока я не узнаю, что Катрина у Дана, в безопасности, мои страхи никуда не денутся. А пока мне оставалось только ждать…

Время в отеле тянулось невыносимо медленно. Моника скучала, сидя в кресле лениво листая модный журнал. Я, не в силах усидеть на месте, ходила по большой комнате взад-вперед, и косилась на часы. Стрелки равнодушно вертелись вокруг своей оси, и я поняла, что выдохнула, только когда мой смартфон завибрировал. А на дисплее высветилось: «Дан».

— Да? — Мой голос сорвался от волнения. Его — низкий, спокойный, уверенный в себе, наоборот заполнил мой эфир.

— Дишка, все в порядке. Катрина у меня. Скоро вы встретитесь с дочкой! Моника отвезет тебя… Я подъеду чуть позже.

* * *

Я остановил машину у подъезда моего брата и перевел дух, впервые за последние несколько суток. Диана умело сыграла на моих нервах, как на музыкальном инструменте. Но как бы я не злился, к жене меня тянуло, словно магнитом. К жене и дочке…

А впереди уже виднелись празднично горящие окна квартиры брата Макса и его жены Леси. Дверь мне открыл брат. Счастливый, улыбающийся, прижимавший к боку свою выросшую дочку Машу, которая с самого детства обожала меня. Он открыл и шепнул мне:

«С Катриной все в порядке, она в детской, с ней играла Маша, а сейчас малышка ждет вас», — я с благодарностью кивнул ему, переведя взгляд на племянницу, что прыгала вокруг нас с братом.

— Дядя пришел! Ты останешься на ужин? — Радостно закричала его дочь Маша, и кинулась обнимать меня, прямо с порога, вывернувшись из-под руки отца. Я кивнул и щелкнул по носу племянницу.

— Еще бы! А ужин ты готовила? Голоден, как волк!

— О, Даниил, наконец-то ты вернулся, а то забежал так быстро, мы не успели с тобой и поздороваться нормально. — Леся вышла из кухни в переднике, наверное, что-то лепила. Ее нос был в муке, глаза сияли. — Проходи, а мы пиццу делаем. Останешься на ужин?

— А где Диана и Катрина?

— В спальне. — Улыбнулась Леся и повела меня туда.

Глава 96

Я, незамеченный, стоял в дверях спальни, где сейчас находились моя жена и дочка. Диана… Я невольно залюбовался ею. Моя жена, такая трогательная, особенно сейчас, когда покрывает поцелуями щеки Катрины. Девочка обвивала ручками шею мамы так крепко, что казалось — и захочешь, не оторвешь.

Диана не замечала никого и ничего вокруг, она едва заметно шевелила губами, что-то шепча дочке. Наверное то, как сильно она любит малышку. Как ей не хватало Катрины. И было видно, что девочка отвечает ей полной взаимностью, светясь от счастья, что она находится на руках у мамы.

«Интересно, а по тебе Катрина соскучилась? Полюбит ли она тебя так же сильно, как родного отца? Ты помнишь, что она плакала, когда ты забирал ее у Валеры? Она забыла тебя за этот день, отвыкла от тебя!

Может, ей было бы лучше с ним, с родным отцом? Так же, как Диане — с ее бывшим мужем? Может, надо оставить в покое Диану и Катрину? Они же жили с Валерой прекрасно до того момента, как появился ты…» — Я ненавидел свой внутренний голос. В первую очередь за то, что он всегда говорил правду. Голос разума, что уж там кривить душой…

Диана прижалась губами к пушистой детской макушке и неожиданно обернулась, словно почувствовала мое присутствие. Но я успел отступить на шаг назад и моя фигура скрылась в темноте коридора.

«Но я сделал Диану счастливой!» — Упрямо ответил я сам себе, зная, что это — правда. Тоже — правда. Ведь Диана никогда не скрывала своих чувств, они читались на ее лице, когда она оборачивалась на мой зов и улыбалась. Ее улыбка, как и любовь к мне, освещала лицо изнутри миллионом лампочек, и у меня иногда перехватывало дыхание от такой непреложной безусловной любви, которую я никак не заслужил.