Ребенок от бывшего мужа

Не понимаю, как я жил в этой семье и не видел элементарного. Не замечал пренебрежительного отношения к бывшей жене, хоть мы и жили отдельно от моих родственников, никак не касаясь их. Как? Я был настолько слеп, что позволил всему этому случиться. Только до сих пор не могу понять, чем я такое отношение заслужил от родственничков? А особенно Ада. Молоденькая девочка, которая никому ничего плохого не сделала. Которая не видела родительской любви, но вопреки тому, что жила в детдоме — умеет отдавать, дарить, по-настоящему любить. В отличие от моей сестры.

— Отец на работе, — сестрица говорит спокойно и, видя, что я ничего не говорю о её разговоре с Марго, делает ошибочные выводы, что я ничего не слышал, успокаивается. Наивная моя сестрёнка.

— Ну, хорошо, что он на работе. Значит, мы сможем с тобой поговорить без свидетелей, — от моей последней фразы Марина вздрагивает и вся сжимается.

— Что-то случилось? Ада? — первое её предположение, что что-то случилось с моей бывшей женой, но она не дождётся, чтобы с девушкой что-то случилось. Я буду делать всё, чтобы она и наш малыш были в безопасности. Даже если мне придётся от них отказаться.

О последнем даже страшно думать. Я не хочу уходить. Оставлять её и малыша, по венам которого течёт моя кровь.

— Нет. С Адой и малышом всё хорошо. Я пришёл поговорить о тебе, а точнее, о твоём поведении, — обстановка в один миг между нами накаляется до предела, отчего я, и так взвинченный от услышанного, резко встаю и направляюсь к окну.

Становлюсь спиной к мелкой, руки прячу в карманы брюк, сжимая их в кулаки. Нужно держать себя в руках, иначе сделаю только хуже.

— Скажи мне, Марина, — говорю, не поворачиваясь к ней. Единственный раз в жизни мне противно смотреть на родную сестру, которую я любил с её рождения и думал, что она никогда не поступит так подло. Не предаст меня, мою к ней любовь. В конечном счёте, нашу родственную связь. Видать, ошибся. Просчитался. — Скажи, кто тебе дал право решать за всех, кому с кем жить и строить семью? — в ответ тишина. — Кто, Марина?! — взревел так, что ещё немного, и стекла на окнах разобьются на мелкие осколки, пропуская холодные потоки воздуха в квартиру.

— Я не понимаю, о чём ты? — отзывается мелкая спустя минуту. От этой фразы мне хочется ещё больше её убить за всё то, что она сделала.

— Не понимаешь, — качаю головой, делаю глубокий вдох и выдох. — Кто тебе дал право рушить мою семью, м-м-м?.. Скажи мне, пожалуйста? — несмотря на то, что мой голос спокоен и вроде не предвещает ничего плохого, но тон совсем недружелюбный.

От него сквозит лютым морозом, отчего можно замёрзнуть, а ещё хуже умереть, только не физически, а морально — настолько он холодный.

— Кто ты, чёрт возьми, такая?! — не могу больше сдерживаться, рычу сквозь зубы. Резко разворачиваюсь и в два шага сокращаю между нами расстояние.

Хватаю девушку за плечи и рывком поднимаю с места. Та съёживается, смотрит испуганным зверьком. Только меня это уже не трогает. Она не думала об Аде. Сейчас я не думаю о Марине. Пусть это и жестоко, но я никому не позволю обидеть Рыжика и искалечить её морально. А за своего ребёнка я голову сверну. Меня останавливает только то, что она моя родная сестра, и память о матери.

— Ты возомнила себя Богом, вершителем судеб? Скажи мне, Марина! — цежу сквозь зубы, сжимаю до боли в руках её плечи, отчего она съёживается, но всё меняется буквально через секунду.

Вижу, как мгновенно её взгляд преображается. Из побитой лани превращается в прищур волчицы. Только если волчица защищает всегда детёнышей, то что защищать мелкой, которая в своей жизни ничего сама не добилась, сидя дома на шее у родителей в свои-то годы, пусть и в таком молодом возрасте?

— Она недостойна нас! Нашей семьи. Прошмондовка детдомовская, которая появилась на всё готовое! — её голос пропитан ядом. — Ты её чуть ли не боготворил, мать любила. Даже отец в последнее время смотрел на неё с улыбкой. Но она недостойна нас. Недостойна быть в нашей семье. Она должна сгнить там, откуда пришла, — её слова бьют меня под дых. Не узнаю в ней родного человека. Того, кого учил всегда помогать другим, несмотря на их статус и образ жизни.

Не выдерживаю… Моя ладонь встречается с её щекой, отчего Огнева-младшая от удара поворачивает голову вправо. Через мгновение проступают красным пятном мои пальцы на левой щеке сестры. Но меня это совсем не

трогает. Мы вместе тяжело дышим от случившегося, не веря в то, что я совершил, но её слова, отношение к моей жене, которую я сам выбрал, сам любил — переходит все границы.

— Закрой свой поганый рот! — взревел. — Ты в своей жизни ничего сама не добилась и ещё смеешь открывать рот в сторону Ады. Не смей! Мать её любила, потому как она видела, какая это девушка, в отличие от тебя, что стала мерзкой девкой, думающей только о себе.

Я отчитывал её, а она даже не повернула ко мне лицо, словно всё это её не касается.