Ребенок от бывшего мужа

После того, как избил Никиту, долгое время ездил по городу, обдумывая всё, что делать и как себя вести. Первым порывом было исчезнуть из жизни Славиной и не появляться, пока сама не попросит, потому что виноват перед ней, что ничто не сможет загладить моей вины. Но следующим порывом было притянуть как можно ближе и не отпускать. Дать понять, что она для меня значит, и на что я ради неё готов. Вымаливать прощение не словами, от которых нет никакого толка, а делом: быть рядом, помогать, быть для неё защитой и опорой.

— Как спалось? — услышал тихий мелодичный голосок Ады, когда мы ели, сидя напротив друг друга.

— Спасибо, хорошо. А ты как? Тебе удобно в спальне, на кровати? Если нет — я позвоню, и привезут другую.

— Нет, нет, не стоит, Матвей, — тут же запротестовала, махая ладошками. — Мне спится хорошо, — лёгкая улыбка на лице, даже на душе стало немножечко легче. — Спасибо, что беспокоишься обо мне и ребёнке, — хотелось сказать, что я готов заботиться о ней, сколько потребуется, и это не потому, что так правильно и нужно, а потому что сам этого хочу.

Доели мы в тишине. Собрались и выехали. В десять часов уже были на УЗИ.

Ада лежала на кушетке. Её белоснежная футболка была задрана до груди, открывая доступ к оголённому животику, к которому захотелось прикоснуться, но я сдерживал себя.

Женщина смазала гелем специальный прибор и приложила его к животу. Ада вздрогнула и сильнее сжала мою ладонь. Погладил большим пальцем кожу, успокаивая. Девочка нервничает, так же, как и я.

— Плод развивается хорошо, без каких-либо патологий, — в этот момент губы малышки тронула улыбка, словно она чего-то боялась, а сейчас, услышав эти слова, себя отпустила. — Хотите услышать сердцебиение малыша? — мы киваем.

Женщина проделывает манипуляции, и от услышанного звука у меня замирает сердце. Оно останавливается. Я слышу сердечко нашего малыша. Бьётся как песчинка. Маленькое. Крохотное. Мария Николаевна вдруг что-то крутит на специальном приборе, а внутри меня набирает обороты паника: что-то не так — проскальзывает мысль. Но в следующую секунду улыбка врача говорит, что всё хорошо.

— У вас будет двойня, — вдруг говорит миловидная женщина, а у меня захватывает дух от этой новости.

Глава 25

Матвей

Слова доктора поднимают меня до небес, но в следующую секунду я понимаю — моей девочке будет трудно. Одного ребёнка тяжело рожать, а двоих ещё сложнее. Как она справится? Всё ли будет хорошо с ней и малышами?

Эти вопросы всплывают один за другим. Волнение, страх сковал всё моё нутро. Я сильнее сжал хрупкие пальчики Ады, давая понять, что я рядом, и что бы ни произошло — теперь это никогда не изменится. Я всё для этого сделаю. Нужно — найму лучших врачей страны, а ещё лучше, если рожать она будет где-нибудь в Швейцарии, где квалифицированные специалисты, чтобы не было ни малейшего шанса на плохой исход в любом случае.

Если что-нибудь случится с малышами, я просто этого не вынесу, а если не станет Ады — умру в тот же миг. Эта девочка слишком много значит для меня. И без неё моя жизнь ничто.

— Но как же? — слышу шокированный голос любимой. — Мне сказали на предыдущем УЗИ, что плод один. Как такое может быть? — она боится, что меня это как-то расстроит, и я сбегу?

Нет, малышка. Это ты от меня никуда не денешься теперь. Прикую к себе всеми возможными цепями и больше не отпущу.

— Такое возможно, если малыш спрятался, либо такие врачи, что не заметили, — объясняет Мария Николаевна. — Вы знаете, как сейчас бывает: все получают дипломы и свои должности, — киваю, понимая, о чём говорит женщина.

В клинике мы пробыли ещё какое-то время. Всё необходимое по УЗИ Рыжику записали и отдали нам, чтобы уже потом мы предоставили данные гинекологу, который ведёт беременность. Оттуда сразу поехали уже в больницу, к своему врачу.

Всю дорогу малышка тряслась и не могла сказать ни слова, отчего моё сердце ныло, как умалишённое, словно предчувствовало беду, которая вот-вот настанет.

Крепко сжимаю маленькую ладошку Ады, смотрящей в окно машины, не обращающей ни на что внимания, пока я не дотронулся до гладкой кожи. Поворачивает голову в мою сторону, а в глазах какая-то обречённость и столько боли, что, не выдержав, резко паркую машину около обочины дороги, ставя на аварийку, и перетягиваю маленького пингвинёнка к себе на колени.

Чувствую, как девочка дрожит. Нет… её тело просто бьёт крупной дрожью. Ада чуть ли не всхлипывает, а мою душу стискивают с такой силой, что невозможно вздохнуть. Тяжёлый груз на сердце давит, и я не знаю, что с этим делать и как выяснить у Рыжика, что случилось и почему она так ведёт себя. Только чувствую, что что-то серьёзное, но делиться она со мной не хочет.

И я понимаю почему — мне нет доверия. Я недостоин и толики её внимания, любви, веры, чтобы она раскрывала для меня душу, рассказывая, что её гложет и почему она так себя ведёт. Но как хотелось бы, чтобы всё было, как и раньше. Чтобы верили, доверяли и любили, как и прежде. Даже сильнее.