Ребенок от магната, или Цена запретной страсти

Жалела ли я, что согласилась на отношения с ним, что пошла на поводу его аргументов и провела рядом почти месяц?

Нет! Мне было нереально хорошо, я избавилась от своих страхов, познала самые острые и сладкие грани удовольствия рядом с ним и взглянула на близость с другой стороны.

Но, увы, сказка закончилась.

Я была готова к этому. Где-то подсознательно постоянно ждала, что вот сегодняшний день окажется последним, и старалась брать максимум от тех крох, что выделила мне судьба. Благодаря ее даже за это.

Без слов застегнула молнию на спортивной сумке, огляделась вокруг еще раз, проверяя, ничего ли не забыла, и, игнорируя вопрос Артура, вышла из комнаты.

— Можешь съездить к матери. Объяснить ситуацию. Забрать оставшиеся документы. Через неделю я буду ждать тебя по указанному адресу. Деньги переведу на карточку.

Да что ж такое!

Он снова оказался непозволительно близко. На расстоянии полуметра. Словно невидимым арканом удерживая рядом, не позволяя уйти дальше положенного.

И не слыша меня. Моего решения!

— Я не…

— Молчи! — Жесткая рука внезапно четким движением пригвоздила меня за шею к стене.

Пальцы сжали горло, частично перекрывая кислород. Я распахнула широко глаза, пытаясь справиться с неожиданно накатившей паникой, поймать взгляд Артура и увидеть ответ на свой вопрос.

Что он не угрожает мне на самом деле, не пытается сделать больно. Что это просто жест отчаяния. Схватила обеими руками его за запястье.

Я знала, насколько многогранен его характер. Артур умеет быть ласковым, нежным, обаятельным, внимательным, пошлым, настойчивым. Но вот эта мгла в глубине его зрачков, эта холодная, режущая одним взмахом мои нервы сталь в его взгляде не просто пугала, она лишала возможности сопротивляться. Обездвиживала. Парализовывала.

Лучше бы он кричал, ругался, грозился. Но не так. Глядя в глаза, молча, обжигая арктическим холодом, расползаясь ужасом в груди и добираясь до самого сердца.

Сжимая шею и в то же время умудряясь большим пальцем с упоением маньяка нежно поглаживать сонную артерию.

А после, разжав руку, тут же заткнул грубым, подчиняющим поцелуем, от которого у меня подкосились ноги.

Я лишь попыталась выставить вперед ладони, уперевшись ими в его грудь, чтобы оттолкнуть, как получила в ответ злой рык и Артур всем телом прижал меня к стене.

Кусая, врываясь в мой рот наглым языком, впиваясь, засасывая. Удерживая за подбородок пальцами и не позволяя увернуться. Вдавливая в стену всем телом.

Я боролась и с ним, и с собой. Вспыхнувшая болезненная страсть перекрывала злость. Я понимала, что проигрываю, постепенно отвечая на его поцелуй. Царапалась, отвоевывала редкие глотки дыхания, но отвечала! А он, безжалостно сметая все сомнения, все сильнее прогибал под себя.

Наконец у меня получилось разорвать поцелуй. Сделать необходимый глоток кислорода. Или все-таки Артур смилостивился, дав возможность отдышаться.

Глядя полубезумным взглядом и по-прежнему болезненно сжимая мой подбородок, заставляя смотреть в глаза. Вытягивая всю душу своими сканерами.

— Ты — моя! Запомни это! Запомни хорошенько. И не заставляй напоминать тебе каждый раз простые истины!

— А ты — мой? — усмехнулась желчно, даже не надеясь на удачу.

Потому что знала ответ заранее. Знала, но хотела услышать от него, чтобы окончательно прийти в себя и не поддаваться иллюзиям.

Но в этот самый момент почувствовала резкую, острую, скручивающую боль в животе. Такую, что даже руки Артура не смогли удержать и меня с глухим "Ох!" почти согнуло напополам, а по внутренней стороне бедра потекло что-то теплое и липкое.

Глава 20

— Это месячные, Артур! Это обычные женские дни, — глубоко дыша и отталкивая меня скрюченными пальцами, прошипела Злата.

Я, как идиот, стоял и не знал, что делать дальше. Еще несколько минут назад меня разрывало от желания наказать, прижать и отыметь эту маленькую непослушную сучку, вздумавшую снова показать свои острые коготки. Спорить со мной, наматывая нервы на изящные пальчики. Пока в какой-то момент я не понял, что она не играет, что девчонка на самом деле включила заднюю и готова отказаться от всех благ, которые я готов был бросить к ее ногам ради того, чтобы удержать.

И вот тогда пришло понимание, что мне нечем крыть. У меня нет ни одной точки, надавив на которую я мог бы убедить ее остаться со мной. Ни одного убедительного аргумента. Ничего, ради чего она могла передумать.

А если бы были? Воспользовался бы?

Проклятье! С ней я сам себя загнал в угол, разрешив попробовать запретный плод, ступить на зыбкую почву взаимного притяжения без материальной основы, а теперь банально испугался потерять то, чего, по сути, я себе позволить не мог.

Резкая злость схлынула, стоило девчонке согнуться пополам и стать белее снега.

Критические дни! Да, черт побери! Мы совсем забыли о них, а ведь Злата говорила, что они должны были наступить. Только…

Неприятное предчувствие кольнуло под ребрами.

Она, глубоко дыша, пыталась схватиться за мою штанину скрюченными пальцами, а на полу уже растекалось красное пятно.