Ребенок от мужа сестры

Тихо всхлипывала, свернувшись в клубок у себя в комнате на кровати, пока мои друзья о чём-то разговаривали. Периодически заходила Ада, проверяя меня, но я притворялась спящей, а как только за ней закрывалась дверь — открывала глаза и смотрела в потолок.

Из горьких воспоминаний меня вырывают сильные руки, которые осторожно поднимают меня и куда-то несут. Вцепляюсь в рубашку мужчины, утыкаясь в шею.

— Всё будет хорошо, Тея, — тихо шепчет голос. — Я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы помочь Сашке. Верь мне, — не могу ничего сказать, только киваю, ещё ближе прижимаясь к сильному телу Бальза. — Мы сдадим все нужные анализы, чтобы помочь малышу. Тебя тоже необходимо обследовать, чтобы вычислить, сможешь ли ты стать донором в случае чего, — киваю головой, соглашаясь на всё, чтобы только помочь своему малышу. Даже если придётся отдать свою жизнь.

Сейчас я как никогда понимаю Аду, которая пять лет назад готова была пожертвовать собой, только бы спасти своё дитя. Я как мать должна защитить своего малыша, сделать его жизнь беззаботной, счастливой. Я должна сделать всё возможное и невозможное. И я это сделаю.

________________________

Тея

— Тея, — зовёт меня нежный голос. Лёгкое касание к моей макушке, и я вместо того, чтобы проснуться, наоборот, ещё больше зарываюсь в руки, чтобы никого не слышать и не видеть.

На душе тоскливо и плохо, что хочется разодрать себе кожу ногтями, чтобы это щемящее чувство не саднило. В голове крутится одно лишь имя — Саша. Мой милый, любимый мальчик. Как же хочется прижать тебя к своей груди, сказать, что все хорошо, и мама с тобой рядом и никому никогда в обиду не даст. Я перегрызу всем глотки, но тебя в обиду не дам.

— Тея, — вновь меня зовут. — Тебе нужно покушать. Ты совсем не ела, — и тут она права — я похожа на бледную смерть.

Не знаю, сколько прошло времени. Может, день, может, два, а может, и месяц. Мне все равно. Всё что меня интересует — это мой маленький сыночек, который где-то там один и ждёт маму. Я хочу находиться с ним рядом в этот момент, но врачи меня не пускают. Говорят, что мальчику нужен покой, и малыш почти постоянно спит, потому как организм истощен и ему нужно восстановиться.

Я кричала, била стены, говоря о том, что ему нужно, чтобы его мама была рядом, точно так же, как и мне нужно, чтобы он всегда был со мной. Но меня не слушали, отчего каждый раз у меня начиналась истерика. Мне кололи успокоительное, от которого я мёртвой плетью повисала на чьих-то руках, которые с нежностью и лаской меня обнимали, мне повторяли на ухо какие-то слова, которых я даже не слышала. Только вздрагивала от всхлипываний.

В голове билась лишь одна фраза врача: "Вы не сможете стать донором для своего ребёнка". Эта мысль не покидает меня ни на минуту, ни на секунду. Не даёт мне нормально жить. Я знаю, к чему они склоняются и чего хотят — им нужен отец, чтобы проверить его на возможность стать донором стволовых клеток. Вслух не говорят, но я вижу это в их взгляде.

Понимаю, что сама должна позвонить Бергеру и сказать, что у нас есть сын — и сейчас он нуждается в нашей помощи как никогда.

Прошло четыре года после того, как я видела Яна в последний раз. И почти столько же, когда разговаривали. Мной он не интересовался и не спрашивал у Матвея, как я и где, значит, вовсе ничего и не чувствовал ко мне никогда. Тогда к чему были все касания, взгляды, губы, что так собственнически меня целовали, словно я принадлежу только ему одному и никому больше?

Не знаю, что скажу, и смогу ли сказать что-то, стоит только услышать его голос. И дело тут не только в том, что я соскучилась по нему. Совсем нет. Просто я знаю, что расплачусь и не смогу вымолвить ни слова.

Не знаю, как он отнесется к тому, что у него растёт вдалеке от него сын, о котором он ничего не знал, которого они вместе с Татой хотели. Я боюсь, что узнав о Сашке, он просто заберёт его у меня, и тогда я никогда не увижу своего малыша. От этого по коже проходит озноб, а в сердце пробирается жгучий страх. Но точно знаю — он будет в бешенстве, что столько лет я скрывала от него его ребёнка. Ничего никому не сказала, продолжая скрываться от всех.

Но также я понимала, что мне просто необходимо взять и позвонить. Потому что на кону жизнь моего малыша, поэтому я должна затолкать куда подальше свой страх и позвонить.

Уверена, что не пройдёт и суток, как Бергер будет здесь, и тогда он просто раздавит меня. Ему это не составит труда, стоит только схватить меня одной рукой за шею, пригвоздив мёртвой хваткой к стене. И я даже не буду вырываться, потому как понимаю, что неправа, не следовало мне этот факт скрывать. Но я не могла по-другому.

Он должен меня понять. Просто обязан.

Не знаю, как отнесется ко всему Тата, и мне хотелось бы, чтобы она подольше не узнала о том, что у меня от её мужа есть ребёнок, но понимала, что это неизбежно. Даже если сейчас Ян ей ничего не скажет, когда-нибудь она все же узнает. И если сейчас по её велению Бергер меня не убьёт, то это сделает моя дорогая сестра.