Ребёнок от звёздного мальчика (СИ)

Хромаю до кухни, где мама с сыном готовят ужин. Точнее готовит мама, а Даня читает заданную в садике книжку. Налив стакан с соком, подхожу к окну и вижу машину Ника.

Вспомни, как говорится.

Потом Марата, буквально запихивающего его в машину.

«Опять влез! В каждой дырке затычка!» Сверлю гневным взглядом затылок громилы. Он резко разворачивается и смотрит на наше окно. Я поспешно отскакиваю, ойкаю от боли в ступне.

— Что такое, Ая?

— Ничего, — решаю не сообщать при сыне о визите горе-папаши.

Но через два часа слышу его голос из коридора и мамино шипение.

— Проваливай отсюда! Не нужны мне твои цветы. Данечка уже спит. Как и Ая! Я не позволю их будить.

Накинув кардиган, осторожно выхожу, прикрывая дверь.

— Ая, — голос Ника дрожит, он смотрит на меня тем взглядом, который раньше перевернул бы все внутри.

Обожание, боль, любовь, раскаяние. И столько немой мольбы и надежды в них.

А во мне как будто что-то умерло. И перед глазами стоит та картина из гостиницы, где он и Анжи, и грохот пряжки, и ее крики.

— Чего тебе? — закутываюсь в накинутый на скорую руку кардиган. Мне не хочется, чтобы он видел и кусок моей голой кожи.

Странное чувство, что передо мной абсолютно чужой посторонний человек. Словно и не было тех лет позади. Боль, женская уязвлённая гордость стирает всё остальное, оставляя лишь леденящую пустоту и сожаление.

Мне хочется наорать на него, ударить, прогнать. Я не могу видеть его! Но нам нужно научиться общаться нормально. Ради сына.

— Я хотел увидеть тебя и сына. Это тебе, — как застенчивый школьник протягивает потрепанный, но все же красивый букет.

— Этого не нужно. Даня уже спит. Я не буду его поднимать, лишь потому что наконец-то пришёл блудный папа. Если хочешь увидеть сына, приходи раньше. А лучше звони заранее. У нас могут быть другие дела.

— Какие другие дела? С кем? С ним?! С этим Маратом?!

— Это уже не твое дело.

— Ая, — он косится на маму, сердито скрестившую руки на груди, которая весь разговор только презрительно фыркала и закатывала глаза. — Ольга Леонидовна, оставьте меня с женой, пожалуйста, — как же надоели эти бесконечные разговоры!

— Мам, всё в порядке. Иди ложись, — сажусь на прихожку, ноги начинают дрожать, когда он так смотрит.

— Я получил повестку о разводе.

— И? — Ник встает передо мной на колени.

— Прекрати эту театральщину, Ник! — шиплю я. Он тыкается лицом в мои голые коленки.

— Прости меня, родная. Я такой дурак, — пытаюсь его спихнуть, но он крепко сжимает мои ноги. — Я так тебя люблю, — его голос дрожит, а по моей ноге скатывается его слеза.

Больно. Черт! Как же рвет все внутри.

Мне жалко его, но еще больше себя. Внутри множится пустота. Не могу забыть, ни простить. Даже из жалости.

— Да отпусти ты меня! — он как ребенок трясет головой, целуя коленки.

Мерзко, гадко. Он больше не мой! Он чужой! Хотел Анжи, пусть валит к ней!

Не могу, воротит от него.

— Ни за что не отпущу! Люблю. Я так раскаиваюсь, Ая, — поднимает взгляд. И я ему верю. Так даже Ник не сыграет.

В груди все сжимается, и злость придает силы. Я вскакиваю, и ковыляя отхожу на безопасное расстояние.

Внутри черная пустота и усталость. Я мечтаю все забыть, особенно то, что я видела в гостинице. Такое не прощают.

— Поздно уже, Ник. Иди домой. Прекрати позориться. Что бы ты ни сделал, что бы ни говорил, всё напрасно. Нам не суждено быть вместе. Не заставляй меня избегать тебя. Иначе приводить Даню на встречи с тобой будет мама.

Я ухожу в комнату, а мама выталкивает его за дверь.

Я так устала, что засыпаю, стоит голове коснуться подушки.

Снится мне прошлое.

Я прихожу в палату к больному Марату. Он лежит, закинув одну руку за голову, отчего бицепсы становятся просто огромными. Я никогда не встречала такого мужчину. Уверенного, сильного духом. Надежного. Рядом с ним я сама становилась маленькой девочкой.

Марат пытается встать, я нагибаюсь, чтобы поправить его подушку. И замираю, пригвожденная к полу его темным как бездна взглядом.

Воздух между нашими губами накаляется, искрится.

Мое сердце заходится от аритмии, и буря эмоций лавиной сносит крышу. Я вижу в его взгляде свою погибель, но хочу нырнуть до самого дна.

От него исходит опасная животная энергетика зверя, готового броситься на жертву. А я до безумия хочу почувствовать его жажду, сильные руки на талии.

Сон меняется. Вместо того чтобы убежать от него, как тогда, я нагибаюсь и целую жесткие губы. Марат сгребает меня в охапку, переворачивает на кровать, нависает. Целует как обезумевший, забирая весь кислород.

Уверенно, страстно.

Гладит, подчиняет. В его руках чувствую себя хрупкой маленькой девочкой.

— Моя солнечная девочка, — шепчет он, лаская более откровенно.

Я просыпаюсь вся в поту. Меня потряхивает от возбуждения, кожа горит, словно он до сих пор меня трогает, ласкает.

А голову крутит мысль. Что было бы, если бы я поддалась наваждению? А не бежала от него, спасая нашу с Ником любовь и отношения?

Глава 14

Мы с Даней, спускаемся по лесенке.

— Я быстро тебя завезу в садик и поеду на работу. И будь хорошим мальчиком, ешь кашу по утрам в садике, — он морщит нос.