Ребёнок от звёздного мальчика (СИ)

— Так поезжай! Кто тебе не дает?

— Я не поеду без сына. Ты это прекрасно знаешь. Даня уже настроился на поездку. Там бы мы могли отдохнуть от всех этих сплетней о тебе и об Стоун. Подальше от журналистов, осаждающих наш дом. И от… — прикусила язык. Чуть не проговорилась про бандитов. — Неважно!

— Журналистов?

— Хочешь сказать ты тут не причём? Ведь именно после твоего визита появились они. Ник, — примирительно начала я. — Неужели ты не можешь сделать такую малость для меня? — его кадык дернулся, а губы скривились словно от боли.

— Хорошо, Ая. Я подпишу согласие. Но можно попросить тебя об одолжении?

— О каком?

— Обними меня. Пожалуйста.

— Это шантаж?

— Просто просьба. Неужели ты не можешь сделать такую малость для меня?

— А черт с тобой!

Обвила его шею, он зарылся носом в мои волосы.

— Как же хорошо. Я так соскучился.

Наша старая квартира и воспоминания о прошлом, навевают грусть. А его объятья совсем ничего не значат. Я ничего не чувствую.

— Все? — отодвинулась от Ника.

— Хорошо. Позвони, когда нужно будет подъехать к нотариусу. Я помогу тебе с сумками.

— Не стоит. Внизу меня ждут, — плечи Ника тут же напряглись.

— Кто?

— Охранник. Ну, ты знаешь. Журналисты эти, — похищение. — Дядя принял решение, что меня нужно охранять.

— Кто он, Ая. Имя!

— Марат, — он скрипнул зубами.

— Ты никуда с ним не поедешь!

— Давай не будем начинать по второму кругу. У тебя нет больше права вмешиваться в мою жизнь, — схватила сумку и выскочила за дверь.

Ник

Стоило переступить порог, я тут же понял, что она здесь. Этот легкий неуловимый запах, она пахнет домом, уютом. Мечтой. Теперь уже недостижимой.

Осторожно крадусь, боясь спугнуть мимолетное видение. Ее на нашей кровати. В руках у Аи наше семейное фото. Рассматриваю опущенные плечи, я не вижу ее глаз, но знаю, что они полны грусти и тоски.

Моя девочка плачет, и сердце сжимается в комок.

Каким же я был дебилом. Даже расстроенная она безумно красивая. Я скучаю по этим рыжим волосам, по ее объятьям. Мне до жути хочется почувствовать ее снова.

И я прошу об этом. Умоляю. Не хочу отпускать. Сердце в клочья от одной мысли, что она уйдет, а я останусь один. Без нее. Без сына.

Когда я слышу, что Марат ждет ее, во мне просыпается разрушитель. Хочется крушить, ломать всё вокруг.

Они вместе? Нет, не верю, что это конец. Окончательно и бесповоротно. Что у меня нет даже крохотного шанса все вернуть.

— Я все же помогу с сумками. Обещаю, что не буду устраивать сцен.

— Как хочешь, — фыркает она.

Мы спускаемся. Шкаф стоит скрестив руки на груди и выглядит невозмутимым, хотя его выдает взгляд хищный, собственнический взгляд. Он молча забирает сумки и засовывает в багажник, открывает дверь на переднем сиденье.

— Пока, Ник, — Ая напряжена, всё ждет подвоха, что я накинусь на него. Очень хочется, но я ей обещал.

Она привычным, таким родным жестом заправляет волосы за ухо и садится в машину.

Все что остается, смотреть ей в след. И снова одиночество и сожаление сжирает изнутри. Я погружаюсь на самое дно ненавистного болота, утопая в этой трясине.

Жду следующего дня, как дети ждут праздника. Она обещала, что придет вместе с Даней. Возможно мы сможем сходить куда-то вместе.

Совместная прогулка это то что нужно. Я не буду вспоминать о плохом, только о самых светлых, хороших моментах. Наше прошлое поможет сближению. Верю, что еще можем построить будущее на этих руинах.

Я уже представляю, как мы сидим в кинотеатре. Как бы невзначай наши руки соприкасаются.

В моей машине припрятан букет цветов, ее любимые конфеты. Для Дани игрушка, которую мне посоветовали в детском магазине.

— Папа! — кричит радостный Даня и несется ко мне. Я подхватываю его на руки.

— Ого, какой ты большой и тяжелый стал, — он обнимает меня за шею. Я перевожу взгляд на Аю, и меня корёжит, как машину под прессом.

Она не одна. С Маратом. Чтоб его!

Отпускаю сына на землю и беру за руку.

— Мы поедим в Италию! Круто, да?

— Да, очень.

— Марат поедет с нами! Раз ты не можешь, — много солнца, узкие романтичные улочки, вкусная еда. И они втроем!

— Почему, я бы… — мог. Все бы бросил и поехал. Туда, где мы были счастливы.

— У папы съемки в другой стране. Так ведь, Ник? — Ая давит меня взглядом.

— Да. А то я бы с удовольствием! Какое счастье, что есть ничем не занятой Марат, — сверлю скалу взглядом, мысленно сжимая пальцы на его шее.

— Ну? Пошли? — Ая с Даней поднимаются по лестнице нотариальной конторы.

А я как бы «нечаянно» задеваю Марата плечом. Он только ухмыляется и качает головой.

— Что ответить страшно? Боишься что разукрашу твою физиономию. Зассал?

— Ты уже несколько раз безуспешно пытался. Если тебе так хочется почесать кулаки, то, пожалуйста. Но не при Ае.

— А где?

— На ринге. Я не уличный мальчишка, чтобы драться на улице, пугая женщин и детей, — козлина. На меня намекает.

— Отлично! На ринге. А когда?

— Да хоть сегодня. Только мне нужно отвести Агнию и Даню домой.

Я встаю напротив него как в стердауне. У нас, как перед боем происходит дуэль взглядов. Я пытаюсь его продавить, заставить отвести взгляд, но он не смущается, смотрит ровно и спокойно. Бесит его хладнокровие.