Ребята не подведут!

Габи хотел бежать дальше, так как зеленорубашечник был уже далеко, но голос человека показался ему знакомым. Он поднял глаза и увидел черную шляпу. Однако круглая бородка и пышные усы поставили его в тупик. Несколько секунд он старался вспомнить, где же он слышал этот голос, но тут взгляд его остановился на сером пальто, и он радостно заулыбался.

— Здравствуйте, дядя Келемен! — воскликнул он.

— Какой еще дядя Келемен? — прикрикнул на него человек. — Иди своей дорогой, никакой я тебе не дядя Келемен.

— Ну, тогда… — Габи понизил голос, — тогда… дядя Чепань.

Человек взял Габи за плечи, сжал их, как клещами, и Габи взвизгнул от боли.

— Убирайся прочь! — прошипел человек. — Какой я тебе Чепань? Уходи и не болтай!

Он оттолкнул Габи и быстро зашагал в сторону улицы Лехел. Но теперь Габи точно знал, что это именно он, и побежал за ним. Догнав, он дернул его за серое пальто.

— Дядя, неужели вы меня не помните? — прошептал он. — Я Габи, друг господина Шербана…

Человек круто остановился, повернулся, взял Габи за подбородок и пристально посмотрел ему в глаза.

— Кажется, и в самом деле это ты, — протянул он. — Ну тогда здравствуй, дружище, и навсегда забудь о том, что ты меня видел. Уж поверь мне, такие дела не по плечу мальчишкам. Ну, прощай!

Он уже было тронулся в путь, но Габи удержал его за пальто.

— Дядя, — торопливо произнес он, — не уходите, мы тоже участники движения Сопротивления, я — его председатель, старший Шефчик — секретарь, а дядя Шербан — советник, и это наш условный знак. — Он согнул указательный палец. — У нас есть даже свой тайный пароль: «Ребята не подведут!»

Все это он выпалил залпом, боясь, как бы человек не ушел. Андраш Келемен, или Янош Чепань, или, вернее, бородатый незнакомец смотрел на него во все глаза.

— Чего участники? — недоуменно спросил он. — Движения Сопротивления?

— Да… и у нас есть своя боевая группа. Пока мы объявили войну нилашистскому брату Теофилу Шлампетеру. Глядите, вон… куда он пошел.

Они посмотрели в ту сторону, куда ушел зеленорубашечник, но тот уже скрылся за углом. Человек с несколькими именами спросил у Габи, какой он из себя, этот Шлампетер. Габи рассказал, что у него маленькие усики, кривые ноги, черная шапка и называется он начальником нилашистского участка и братом.

— Братом! — с горькой иронией протянул человек. — Он такой же брат остальным людям, как Каин Авелю. Только поджидает момента, чтобы казнить и убивать честных людей. Но послушай, малец. Этот злодей, брат таких же злодеев, весьма и весьма интересует меня. Как бы мне подробнее разузнать о нем? Где он бывает, чем занимается? А?

— Это очень просто, дядя Чеп… — захлебнулся от восторга Габи, — ребята всё разведают.

— Впрочем, ладно, — махнул рукой человек. — Не детское это занятие.

— Группа тоже не детское занятие, — не без гордости произнес Габи. — Группа — очень даже серьезное дело. И теперь, когда пришло время установить… как ее… связь с движением…

— Ты понимаешь, что говоришь? — удивился тот. — Какие еще «связь установить», «движение»? Откуда ты набрался таких слов?

Габи густо покраснел. Как ответить? Он что-то пролепетал, покряхтел и, наконец, глубоко вздохнув, признался, что подслушал или, вернее, случайно услышал все, о чем они разговаривали с доктором Шербаном в то памятное воскресенье, 19 марта 1944 года, когда он, Габи, смотрел в микроскоп. Именно тогда он услышал и о движении Сопротивления, и о связи. Но он никому и ничего не говорил, даже своему секретарю, хотя тот скоро станет главным секретарем.

Бородатый внимательно выслушал Габи, потрепал его по щеке, назвал славным мальчишкой, и они договорились, что Габи и его ребята будут денно и нощно следить за зеленорубашечником.

— Обо всем, что разузнаем, мы доложим движению Сопротивления, — твердо сказал Габи.

— Ишь чего захотел! — засмеялся человек. — Обо всем расскажете товарищу Шербану… то есть доктору Шербану. Ясно?

На этом они и расстались, но, как бы то ни было, Габи почти был уверен, что он все же наладил связь между группой и движением, так как господин Шербан все новости будет передавать этому человеку по имени Чепань, или Келемен, или теперь… бородачу.

Поэтому-то в последующие дни на Габи свалилась уйма дел. И главным образом потому, что он решил докладывать не устно, а письменно — ведь так будет гораздо солиднее. Помимо сборов группы, ему приходилось руководить войной против зеленорубашечника, помогать по дому маме, а еще и писать под видом домашних заданий донесения, в которых доктор Шербан, несмотря на их важность, усердно и беспощадно выправлял все орфографические ошибки.

Вот что было написано в первом донесении: