Ребята с Голубиной пади

— Почему не впереди? — спросил он ребят. — А ну, не отставать!

— У нас назначения еще нет, — ответил Левка.

— Будьте пока при кухне с дядей Ваней, — приказал Иван Лукич.

— Как при кухне? — разочарованно повторили Левка и Коля.

— Да так вот, при кухне, в интендантском взводе!

Левка только вздохнул в ответ. Он не стал перечить отцу, зная, что это бесполезное дело. А Коля не удержался. Он уже мечтал, что их всех втроем назначат в артиллерию или в разведку, а тут, извольте радоваться, отправляют на кухню.

— Что же это такое? — сказал Коля. — Кому в пулеметчики, а кому картошку чистить? Да?

Богатырев хлопнул Колю по плечу.

— Работать на кухне — дело не маленькое. Слышал, что дядя Ваня говорит: «Без кухни войны нету!» То-то, брат!

Коля пожал плечами.

— То дядя Ваня, он повар, а мы артиллеристы!

— Ах да, слышал, брат, слышал про вашу войну. Это ты, кажется, Сун, взял скаутов на картечь?

Сун покраснел.

— Он, — ответил за Суна Левка. — От его выстрела скауты натерпелись страху.

Богатырев растолковал мальчикам значение их новой должности. Коля, слушая, уныло кивал в ответ, и только когда начальник штаба сказал: «У нас и повара будут воевать…» — расправил плечи, решив про себя, что кто-кто, а он-то уж долго не засидится возле кухни.

…Отряд уже около получаса двигался в глубь тайги, когда позади что-то ухнуло и раскатистым эхом отдалось в чаще.

— Огонь открыли, — сказал Богатырев.

— Пусть бьют в белый свет как в копейку! — ответил Иван Лукич и передал по цепочке команду: — Шире шаг!

Разрывы снарядов на берегу бухты следовали один за другим. Прошло минуты две-три, и противник перенес огонь. Снаряды зашелестели над головой и разорвались где-то далеко впереди, и вдруг рвануло совсем близко: справа и слева от колонны. Партизаны остановились, многие легли на землю, прислушиваясь, как в наступившей жуткой тишине, шурша, осыпается кедровая хвоя да, ломая кустарник, падают тяжелые сучья, сбитые осколками. Запахло сладковатым дымком взрывчатки.

— Вперед! — крикнул Иван Лукич.

В голову и хвост колонны стали передавать слова команды. Партизаны вскочили с земли, и отряд пошел дальше, не задерживаясь более, хотя еще несколько снарядов разорвалось неподалеку.

— Наугад бьет, нащупывает, — говорили партизаны.

И, словно в подтверждение их слов, снова разрывы снарядов загрохотали далеко на морском берегу. Вскоре отряд вышел из-под обстрела, а позади еще долго гудела, стонала тайга, падали на землю вырванные с корнем деревья и в страхе разбегались звери.

В тайге сумерки наступают рано. Тени от сопок плотно ложатся на деревья и лесные поляны. Вверху еще сияет жаркое синее небо, а среди вековых стволов уже веет вечерней свежестью, замолкают птицы, готовясь к ночлегу, вечерняя тишина охватывает тайгу.

Как только сумеречные тени легли на тропу, по которой двигался отряд, Иван Лукич отдал команду: «Становиться на ночлег у первого ручья». По лесу, перегоняя друг друга, понеслись отрывочные слова:

— На… члег… виться…

— Руч… чья…

— Первого…

Отряд растянулся более чем на версту. И пока последние подошли к месту, выбранному для привала, здесь уже раздавались удары топоров, пахло дымом, варилась в котлах пища на кострах.

— Недурное местечко выбрали, — одобрительно заметил Иван Лукич, присаживаясь на валежину возле быстрого ручейка.

Подошли Лука Лукич с Максимом Петровичем и тоже уселись рядом с командиром. Богатырев пошел расставлять посты. Коля, присев на камни, зачерпнул ладонями воду:

— Ух, и вода, аж зубы ноют!

— Постой, не пей пока, остынь немного, — остановил его Лука Лукич. — После такого перехода нельзя пить ледяную воду, не то заболеть можно. А болеть нам теперь не положено по штату. Марш, ребята, смородину есть! Вон ее здесь сколько.

Ветви густого кустарника смородины были сплошь усеяны красными гроздьями спелых ягод. Мальчики юркнули в кусты и только движением веток выдавали свое присутствие.

К поваленному дереву подошел партизан в надвинутой на глаза широкополой фетровой шляпе. На боку у него болтался маузер в деревянном чехле. За ним показался Кеша с котелком в руке. Услыхав доносившиеся из кустарника голоса товарищей, Кеша направился в смородинник.

— Братва, ко мне! — сказал он таким радостным голосом, что Левка, Сун и Коля немедленно выглянули из кустов.

Кеша сделал таинственную мину и сказал, кивая в сторону поваленного дерева:

— Слыхали? Соловьев к нам прибыл.

— Какой Соловьев?

— Да тот самый, что в Союз молодежи записывал. Его к нам для связи из города прислали. Он через Сучан пробрался. Все у беляков разузнал. Ух, и наган у него в деревянном ящике! Да чего вы там сидите? Айда ко мне. Будем ужинать. Я кашу уже на всех получил.

Мальчики с аппетитом стали уплетать кашу, посматривая на взрослых, которые, собравшись в тесный круг, о чем-то совещались.

Пришла ночь, душная, темная. Вокруг, как искры от костра, метались светляки. Они то собирались в целые созвездия, то внезапно все разом гасли, то вдруг снова начинали тревожно перемигиваться своими огненными фонариками.