Ребёнок для бывшей

- Ох, прости… Прости, Ариш, - бросилась ко мне Лена.     

Встала напротив и я, вцепившись в неё обеими руками, зарыдала. Почти беззвучно, с редкими глухими подвываниями. Чтобы не напугать Васю и детей. Чтобы себя не напугать. Сидела, цеплялась за одежду Ленки и выла. От боли, от непонимания, от несправедливости. От невозможности сказать себе, что стану делать дальше. И от обступающего со всех сторон страха.    

Впервые позволила себе это - вот так, настолько по-настоящему. Настолько быть собой, сломанной, растоптанной, но всё же собой. Это с другими мы можем позволить себе вскинуть голову и сделать вид, что живы. Здесь и сейчас я имела полное право показать, что погибаю. Да, встану уже вот-вот, потому что должна не только себе самой. Да, я встану. Но могу же побыть хоть несколько минут той погибающей Ариной, которой себя и ощущала?     

А Ленка ничего не говорила. Просто стояла, гладила меня по волосам, а я вжималась в неё так, как будто мне нужно было в ней раствориться.       

- Пока не записывалась ни к кому, - хрипло прошептала я, наконец отстраняясь и отирая слёзы.    

- Понимаю.    

Подруга вернулась на своё место и принялась что-то искать в телефоне. Выглядела она при этом ровно так, как мне то и было нужно - собранной и разумно мыслящей. Хотя, я могла побиться об заклад - её саму колотило так же, как и меня. Просто кто-то из нас двоих должен был взять себя в руки. И эту миссию возложила на себя Лена.     

- Вот, смотри. Это самая крутая клиника. Новая. Её открыли, когда Кирыч уже родился, - сказала подруга, протягивая мне телефон.     

Я воззрилась на его экран невидящим взглядом. Какая-то «Флуония», клиника репродуктологии и генетики. Это название я слышала впервые.      

- Хорошо. Поговорю со своим врачом и если направит туда - поеду, - сказала в ответ, отодвигая от себя телефон, после чего попросила: - Давай просто чаю выпьем. Всё остальное решим потом, м?    

И Ленка, кивнув, метнулась ставить чайник снова.      

Придя по записи к врачу, который меня наблюдал, я присела в коридоре подальше от его кабинета, словно тем самым хотела выторговать у жизни шанс не услышать правду вовсе. Никогда и ни при каких обстоятельствах.    

То, что рано или поздно я буду вынуждена столкнуться с нею так или иначе - загнала на периферию своего сознания. Сама же сидела, впившись пальцами в край диванчика, и смотрела прямо перед собой.   

- Сереброва! Арина! А ты что у меня там забыла? Уже минут пять, как твой приём идёт, - окликнула меня Наталья Николаевна, медсестра из кабинета Александра Петровича, моего лечащего врача.   

- А? - откликнулась я, вскидывая голову.    

По телу словно разряд тока прошёл. Вот и всё - дальше консультация с врачом и приговор. Поднявшись на ватных ногах, я прошла в кабинет и, как только добралась до стула, буквально рухнула на него. Посмотрела затравленным взглядом на Александра Петровича и выдохнула, даже не здороваясь:    

- Я беременна.      

Врач ничем не выказал своей реакции. По сути её и не было вовсе. Но кивнул и строго поджал губы. Мне стало окончательно нехорошо, правда теперь к страху и ужасу примешалась ещё и злость на Яна. За то, что проходила через это одна. 

Кто-то бы просто пожал плечами или даже удивился. Мол, срок небольшой, всё решается легко и просто. Однако, для меня это уже было убийством собственного ребёнка. И никак иначе я это не рассматривала и рассматривать не могла и не хотела.     

- Когда у меня была? Месяца четыре назад? - деловито поинтересовался Александр Петрович.   

- Угу, - буркнула я.    

- Срок какой?    

- Маленький совсем. Пара недель задержки.    

- Ну, и то хорошо.     

Теперь уже я впивалась изо всех сил в сумку, лежащую на коленях. А врач смотрел на меня, словно бы ждал то, что я, по его мнению, должна была сама озвучить.    

- Я хочу попробовать сохранить ребёнка. Хочу попытаться его выносить и родить.     

Александр Петрович поморщился, но прежде, чем ответил бы мне, я затараторила, приходя в лихорадочное возбуждение:    

- Кирилл родился пять лет назад. За это время же хоть что-то в медицине поменялось? Если будет нужно, то только постельный режим. И какие угодно лекарства. Какие угодно обследования. Александр Петрович, ну, скажите же, что я могу попытаться!    

Мольбы и воззвания в последнее время, похоже, стали неотъемлемой частью моей жизни. Я то заклинала мужа, чтобы он избавил меня от своего прошлого, то теперь - врача, чтобы он не избавлял меня от будущего. Ведь этот ребёнок был дан мне не просто так! Я искренне в это верила.     

- Ариночка, - начал Александр Петрович, и по его тону я поняла: ничего хорошего ждать не приходится. - Мы с тобой уже обсуждали это. Ты знаешь, что Кирилл у вас с мужем появился скорее вопреки. Кстати, отец второго ребёнка - твой супруг?    

Я ошарашено дёрнулась, а в голове появилась идиотская мысль соврать. Которую я тут же отбросила, потому что она была совершенно ненормальной и неуместной.    

- Ян, да.    

- Ну вот. Ты помнишь, что у вас группы крови несовместимы, но это полбеды. Случись что на поздних сроках, когда ты не выносишь ребёнка и начнёшь рожать месяца на четыре раньше, мы тебя просто не вытянем. Вспомни, как тебе кровотечение останавливали после первых родов?