Ребёнок от босса. Научи меня любить

Вот тут закончилось его счастливое детство... Потому что на всех последующих фотографиях Глеб больше не улыбается. Он везде хмурый. Взгляд очень серьёзный. Слишком взрослый для маленького мальчика.

Очень много фото с медалями и дипломами.

Надо же, как по-разному прошло наше детство. Мама им очень гордилась. И он много трудился. Достигал высот.

А я просто должна была не мешать. Быть тихой и послушной. Вот и всё. Любые мои попытки проявить инициативу высмеивались и пресекались.

У Глеба же была бесконечная материнская любовь и поддержка. Но, видимо, боль от поступка отца была для него настолько сильной, что это в итоге повлияло на его взрослую жизнь.

Глядя на этого серьёзного и талантливого мальчика на фотографиях и на мужчину напротив, которым он стал, я понимаю, что Глеб до такой степени не хочет быть похож на отца, что готов пожертвовать своей жизнью ради счастья детей.

А я... я вовсе не хочу иметь отношения к этой жертве...

Я не хочу, чтобы кто-то был со мной только из-за отсутствия выхода...

Глеб спросил, откуда во мне такая жертвенность? А я сейчас понимаю, что в этом мы похожи... Только я уже через это проходила, и потом еле по кускам себя собрала. А он, видимо, хочет в это прыгнуть сейчас. Ради детей, которых я ношу.

Нет... Я так не могу. Не хочу..

– Глеб был очень активным мальчиком, – хмыкает Ольга Андреевна. – Много где участвовал. И почти всегда занимал первые места.

– Да он и сейчас активный, – буркаю, не подумав.

Со стороны Стаса раздаётся смешок.

– Глеб – доминант.

Ольга Андреевна недовольно косится на младшего сына.

– А ты был разгильдяем и оболтусом. Вот приведёшь свою девушку, я ей всю правду про тебя расскажу! Посмотрим, как ты тут смеяться будешь!

– Вот поэтому я от тебя всех своих женщин скрываю, мам.

– Стасик!

Пока длится перепалка между матерью и сыном, я продолжаю смотреть фотоальбом. В итоге, шуточный конфликт прерывает Глеб, позвав Стаса покурить.

– Ты смотри, Инночка. Я пока со стола уберу, – улыбается Ольга Андреевна.

– Я сейчас вам помогу, – поднимаюсь из-за стола, когда женщина уходит со стопкой тарелок на кухню.

В помещении остаюсь только я и... фотографии.

Возвращаюсь к страничке с тем фото, где Глеб очень счастливый и улыбается. Прикусываю губу и достаю фотографию из-под плёнки.

Нет, ну я же не воровка... Я не ворую фотографии!

Но... она мне так нравится...

Глава 77

Глава 77

– Ужин был замечательный, Ольга Андреевна. Ещё раз спасибо вам за приглашение, – застёгивая пуговицы на пальто, смущённо улыбаюсь, провожающей нас женщине.

Стас давно уже уехал. Он вообще пробыл не долго. Весь праздник не расставался с телефоном. А после очередного смс вдруг вскочил и с довольной улыбкой куда-то умчался.

Я же в свою очередь пыталась максимально оттянуть момент отъезда. Не знаю почему, но мне страшно оставаться с Глебом наедине.

Слишком много недосказанности между нами. Слишком много всего накопилось внутри. И по некоторым вопросам давно бы пора внести ясность. Но сделать это страшно.

Я вообще не отношусь к людям, которые умеют вслух проговаривать, то, что беспокоит.

Наверно, это та привычка, которую взращивали во мне с детства – молчать. Терпеть и молчать. Так я и делаю. От привычек, сформировавших тебя как личность, отказываться особенно трудно.

– Инночка, это вам спасибо, что меня навестили, – Ольга Андреевна подходит ближе, по родственному обнимает меня и целует в щёку.

Внутри в этот момент становится так тепло. Старое чувство. И уже давно забытое.

– Вы уж не забывайте обо мне. Приезжайте почаще, – глаза женщины слегка увлажняются.

– Мам, не начинай. Когда я о тебе забывал? И я, и Стас стабильно навещаем.

– Глеб, ну я ведь не об этом. У тебя теперь семья есть. Скоро будут дети. Я хочу видеть вас всех вместе. Вы же с Инной теперь одно целое. Неотъемлемая часть друг друга.

Кожей чувствую на себе тяжёлый взгляд Глеба, и сердце тут же предательски дёргается. Особенно не по себе становится от мысли, насколько сильно Ольга Андреевна ошибается. Я имею в виду в том, что мы одно целое. Это далеко не так.

– Мы обязательно будем приезжать чаще, мам, – рядом раздаётся слегка раздражённый голос Воронцова. – Просто у Инны был тяжёлый токсикоз. Ей было не до длительных поездок. С центра Питера до тебя добраться не ближний свет.

– Да, я понимаю. Конечно, Инночка, главное, чтобы у тебя самочувствие было в порядке. Беременность – тяжёлая пора. Зато сколько счастья потом принесут вам ваши дети. Уж поверь мне.

Мы прощаемся с женщиной и выходим из дома. На улице уже давно стемнело. Двор освещается только тусклым светом фонаря, подвешенного на крыльце.

– Давай помогу тебе, – не успеваю я сообразить, как Глеб подхватывает меня за локоть и осторожно проводит вниз по ступенькам. – Здесь в потёмках навернуться можно. Давно надо освещение улучшить. Вечером нихрена не видно.

Молча киваю. Сейчас, когда мы остались вдвоём, я снова чувствую прежнюю скованность, которую ощущаю с той самой ночи. Не знаю, как вести себя. Не знаю, что говорить.