Ребёнок от босса. Научи меня любить

За что мне всё это? Я за жизнь и мухи не обидела, а люди позволяют себе обращаться со мной жестоко и агрессивно.

Стираю пальцами слезу, невольно скользнувшую по щеке, и неторопливо иду к коттеджу.

Вынуждена заметить — администратор не соврала. Дом действительно просторный, и если отбросить лишние эмоции, то вполне можно прийти к выводу, что пересекаться с Воронцовым здесь мы будем немногим чаще, чем если бы жили в смежных номерах. Больше всего мне нравится вид из окна моей комнаты: пруд, желто-красные ветви деревьев, свисающие над ним, маленькие беседки в золотистой гуще. Даже сердце щемит от такой красоты.

Стук в дверь заставляет меня оторваться от созерцания местных красот. Я тут же напрягаюсь, понимая, что стучать может только один человек. Ладно, что ему хоть стучаться такта хватает.

Открыв дверь, вопросительно смотрю на Воронцова и почему-то ощущаю крайнюю неловкость. Он на пороге моей спальни. Позади кровать. А под сердцем растёт его ребёнок. Моя жизнь превращается в какую-то мыльную оперу или мелодраму.

— Звонили с ресепшена. Встреча с владельцем переносится на поздний вечер, так что сейчас есть возможность отдохнуть. К моменту встречи, я надеюсь, ты окончательно сумеешь совладать с лишними эмоциями?

— Уже... совладала.

Вру, конечно. С тем, что происходит, я наверное сумею справиться только тогда, когда окажусь вместе с малышом далеко-далеко и в полной безопасности от Воронцова.

— Вот и прекрасно, — кивает мужчина. — Из местного ресторана скоро доставят обед. Буду ждать тебя на кухне.

Я невольно поправляю пояс юбки, которая сильно жмёт. Офисная одежда крайне неудобная, а за вещами ко мне домой мы не заезжали. Я на смену взяла только ещё один такой же костюм из юбки и блузки, который был в офисе.

Очередная причина поплакать сегодня ночью. Не представляю, как смогу отдохнуть, не имея возможности даже элементарно переодеться в более комфортную одежду.

— Глеб Викторович... — произношу неуверенно, — может, вы знаете о каких-то магазинах поблизости? Дело в том, что у меня совсем нет сменной одежды.

Выражение лица босса не меняется. Как было каменным, таким и остаётся. Но тем не менее он отвечает: (ред.)

— Я хотел заехать к тебе по дороге сюда, но ты заснула. Не стал будить. Насчёт магазинов — по пути видел несколько, но они довольно далеко. Утром можем съездить. Сейчас надень что-нибудь моё.

— В...ваше?

Воронцов тяжело вздыхает.

— Да. Моё. Я из командировки прямо в офис поехал, если ты помнишь. И у меня есть с собой вещи. Учитывая твои габариты, любая моя рубашка тебе как платье будет. И прекрати заикаться на каждом слове!

После этого босс уходит в свою комнату, которая напротив моей. Через открытую дверь я вижу, как он достаёт из спортивной сумки рубашку и протягивает мне.

— Не стоит благодарности, — в итоге хмуро произносит спустя примерно минуту моего молчания, в течение которого я глупо смотрю на его рубашку в своих руках.

И как тут справиться с эмоциями?!

Мне кажется чем-то слишком интимным — надеть вещь Воронцова. Ходить в ней при нём, есть, спать... Всё это противоестественно что ли.

Но какие у меня ещё могут быть варианты? Отдых в тесной юбке и блузке вряд ли можно назвать отдыхом. И лучше уж в рубашке, чем в нижнем белье, в котором я буду чувствовать себя некофортно даже в спальне. Достаточно знать, что там, за закрытой дверью, Воронцов...

Глава 12

Глава 12

Откладываю рубашку на кровать и кончиками пальцев касаюсь пуговиц на блузке. Бросаю быстрый взгляд на дверь и прислушиваюсь.

Параллельно снимаю с себя блузку и, оставшись в юбке и бюстгальтере, вешаю её в шкаф.

По ту сторону стены никаких звуков не слышно. Должно быть, Воронцов тоже сейчас в своей спальне. Переодевается.

Очень некстати перед глазами у меня всплывает воспоминание, как я пролила кофе на его рубашку, и он переодевался при мне прямо в кабинете. Я не собиралась смотреть, но всё равно запомнила. Его прошитый мышцами пресс и крупные увитые венами предплечья.

Соски напрягаются и болезненно трутся об кружевную ткань бюстгальтера, причиняя дискомфорт. С момента беременности моя грудь начала увеличиваться и лифчики периодически давит.

И колготки тоже. Но это скорее психологическое. Живот-то ещё не растёт. Но мне всё равно не комфортно в узкой, сдавливающей грудь и живот одежде. Кажется, что тугая резинка от капронок давит на малыша и причиняет ему дискомфорт.

Вслед за блузкой снимаю юбку и колготки и обуваюсь в имеющиеся в комнате одноразовые тапочки для гостей.

Встаю перед зеркалом и рассматриваю своё отражение. Кладу ладонь на живот и прислушиваюсь к своим ощущениям. Я знаю, что на таком сроке малыш ещё не может толкаться. Но мне так хочется скорее его почувствовать...

Это такое странное ощущение, знать, что где бы я ни была, и днём, и ночью, я не одна. Нас двое — я и мой ребёнок...

Точнее, трое на данный момент. Потому что за стеной, буквально в нескольких метрах сейчас находится отец моего малыша.

От этих мыслей опять начинаю волноваться, поэтому стараюсь переключиться на другую волну. Нужно переодеться и выйти к Воронцову, пока он сам сюда за мной не пришёл.