Ребёнок от сводного врага

Эдгар еще несколько минут рассказывает об отдыхе ребят, о работе с российским художником за рубежом и «двух красивых цыпочках», которых он подцепил на днях. Но его болтовня летит мимо меня. Я не могу сосредоточиться на разговоре, в голове все крутятся слова друга о наших чувствах.

О моих чувствах.

Но их нет. Это просто дружба, просто родственная связь, которая должна была бы возникнуть между братом и сестрой, если бы у них были одни родители. Вдруг Эльза подумает, что я питаю к ней какие-то чувства? То, как она опускает глаза, как краснеют ее щеки, когда я гляжу на нее, как она вздрогнула сегодня, когда я коснулся ее пальцем. Мне нравится ее компания, нам комфортно рядом, но…

Я не хочу давать ложных надежд…

Когда Эдгар уходит, напоследок оглядев меня внимательным взрослым взглядом надоедливого папаши, я беру в руки телефон и пишу:

«Завтра у меня физиотерапия на весь день. Можешь не приходить».

Несколько секунд мой палец нависает над зелененькой стрелкой, но я все же нажимаю на нее. Вот и все. Дело сделано. Если бы я знал, что последует за этим, то… нет, не буду об этом думать, как бы мое сердце ни наливалось кровью.

Глава 10. Зачем ты так?

— Данечка! Наконец-то ты дома! С возвращением! — радостно выкрикивает мама, держа в руках… торт. Да, именно его. Конечно, она не пекла его сама — Рита постаралась, но странная улыбка матери и строгость Григория Викторовича наводят на странную мысль: а так ли уж они рады возвращению блудного сына домой?

Сказать, что мне неловко находиться среди толпы друзей семьи, знакомых и людей, которых я вижу впервые в жизни, это значит, вовсе промолчать. Сегодня, в день выписки и полного выздоровления Дана, пришли все его друзья, вся футбольная команда, даже девушка. Я не видела ее с тех пор, как они поссорились с Даном на заднем дворе. Странно, что сейчас она здесь и летит к нему в объятья.

Может, и не странно, ведь она имеет право прикоснуться к своему парню, в отличие от меня…

За эти полгода моя жизнь не сильно изменилась, но некоторые коррективы были внесены. Рада ли я им? Не знаю. За черной полосой наступала белая, затем опять черная. Постоянно сменяющаяся зебра меня порядком раздражала, принося то радость, то боль.

С одной стороны, судьба подарила мне опору в виде нового родственника, заставив пережить холодные дни в доме, вдруг превращая их в поистине теплые, уютные.

У меня появился друг.

Алена, конечно, всегда поддерживала меня, но мы казались порой слишком разными. Она очень бойкая и целеустремленная, а я более спокойная. Нас с Даном тоже нельзя назвать похожими, но и разными мы не были. Общие интересы, вкусы, предпочтения соединили нас, не говоря об общем положении, когда родители бросили нас на произвол судьбы и целый месяц не объявлялись дома.

Дану было все равно. По крайней мере, он так говорил. Однако я замечала, как зеленая радужка глаз блекнет и наполняется темно-серой злостью, когда речь заходит о родителях. Он мог держать эмоции в узде, но я буквально кожей чувствовала, когда он злился, когда радовался и когда пытался от меня что-то скрыть.

Но эта «дружба» продлилась всего пару месяцев. Как только наступила сессия, я оказалась полностью загружена зубрежкой конспектов. Но все началось раньше. С того дня, когда мы слушали «Скиндеров», я ощутила какой-то странный интерес с его стороны. Притяжение. Влечение. Не знаю, как это объяснить, а анализ тех ощущений ни к чему не привел.

Я хотела поговорить с Даном на следующий день, посмотреть, что испытаю при встрече, но он просил не приезжать из-за физиотерапии. Затем наступила сессия, и я больше не могла ездить к нему каждый день, удавалось только пару раз в неделю. Благо к этому времени приехали родители и подменяли меня, да и друзья его навещали, как он говорил потом. Но я не могла не заметить одну вещь.

Мы отдалились так же стремительно, как и сблизились…

Я все чаще задумывалась о нем, чаще гадала, чем он занимался в тот или иной момент времени, слушал ли нашу любимую группу. Даже Алена заметила мою апатию, когда я уходила в воспоминания, связанные со сводным братом.

— Эльза, в каких облаках ты витаешь? Опять думаешь о своем красавце? — подруга хмурит четко очерченные брови.

— Нет, не думаю…

— Конечно! Так я тебе и поверила. Не обманывай хотя бы меня.