Ребро беса

— У меня каждая минута на счету! Подыщи мне среди своих клиентов еще одного хорошего паренька. Думаю, у тебя на примете такие имеются. Можно из бывших сидельцев. Они ведь тоже в твоей постели часто пасутся. Только не сосунка. Такого, какой по-настоящему умеет пушку в руках держать и до икоты в желудке жаден до денег. Вот как тех, какие для меня Крючка умыкнули. Умельцы. Жаль, что залетные были. Пригодились бы еще.

Девица подумала-подумала, взяла вилкой салат, отправила в рот, прожевала и проговорила:

— Есть у меня такой ковбой. Только смотри, чтобы менты опять не пришли ко мне про него расспрашивать.

— Не придут, об этом можешь не беспокоиться, — сказала уверенно Райка. — Я этих быков мордами в парашу опущу!

— Ты очень-то не егози, — предостерегла девица. — Мне тут сорока на хвосте принесла, что на твоих делах плотно сидит начальник городских оперов по фамилии Акламин. По слухам, козел цепкий, раскручивать умеет, многих наших упек. У меня что-то на душе неспокойно, ладони потеют, волнуюсь.

— А ты не забивай голову! — сказала Райка. — Само собой, без начальника ничто не обходится. Но плохой признак, когда ладони потеют. Нужно чаще руки мыть. Бери пример с меня. Я уже знаю про Акламина, видела его у Корозова! А ты позаботься, чтобы он про тебя много не накопал. Не оставь сдуру где-нибудь своих пальчиков и мордашкой не свети. Наведет справки, узнает, что ты с зоны сбежала, тогда пиши пропало.

— Не узнает. — Девица отложила вилку. — Морду мне после зоны нормально подрихтовали, ксиву выправили надежную. На рожон я нигде не лезу. Осторожность соблюдаю. Потому к тебе сиганула и сигнал посылаю, чтобы ты не наследила и меня под монастырь не подвела, — Помолчала. — А ковбоя я тебе завтра подошлю!

— Лучше сегодня, — попросила Райка, откинулась на спинку стула.

— К чему такая спешка? — Девица удивленно прищурилась, потом мельком пробежала глазами по кафе.

— Присмотреться хочу, — ответила Райка. — В двадцать два часа, в ресторане. В том, где стрелок был не очень удачен. Люблю пощекотать нервы. И не говори мне, что я играю с огнем. Люблю кататься на больших скоростях. И больше никогда не напоминай мне про убогих неудачников. Нормальные не попадаются, попадаются убогие, коты ободранные. Плохой материал иногда поставляешь мне, девонька! Я тебе плачу очень хорошие деньги и хочу иметь соответствующий товар. Пусть этот твой ковбой сделает пробор посреди головы, какой носил мой мужик. Чтобы я узнала его. Пусть прямо сейчас дует в парикмахерскую. И напомни про душ, чтобы псиной от него не несло. Откликнется пускай на имя, например, Агафон.

Девица кивнула, вынула телефон, отодвинулась вместе со стулом от стола, положила ногу на ногу, набрала номер и проговорила:

— Это ты? Есть работа. Заказчик серьезный.

И выдала все исходные: где, когда и в каком виде он должен быть.

Райка достала из кошелька деньги, положила на стол и оперлась на столешницу, чтобы подняться, но девица опередила, попросив:

— Задержись, я выйду первая, — и шагнула к двери.

Райка посмотрела ей в спину печальным взглядом, словно видела спину безвременно усопшего. Смотрела до тех пор, пока та не вышла за дверь.

Ночью дверной замок вквартиру, которую снимала девица, едва слышно щелкнул. Вошли двое. Девице сквозь сон показалось, что она услышала какой-то шорох. Она очнулась, распахнула глаза, прислушалась. Звериным чутьем почуяла постороннего человека. Осторожно машинально потянулась к подушке за пистолетом, но вспомнила, что ствола у нее нет — после встречи с ментами оперативно припрятала его в другом месте. Сейчас лежала в темной комнате на узкой кровати, лицом к двери. Тусклый свет фонарей с улицы проникал сквозь окно и обрисовывал очертания проема.

Улавливая шум, девица собралась в комок. Приготовившись защищать себя, начала ждать. Она могла бы немедля вскочить с постели и замереть у двери, чтобы напасть первой, но знала, что любое ее шуршание может быть услышано и входящий в комнату будет особенно насторожен в дверном проеме. А так — подойдет к кровати не готовым к стремительному отпору. И потом, так она увидит, скольким нужно давать отпор. На зоне приходилось с этим жить постоянно. Никогда никому не удавалось взять ее врасплох. В такие моменты у нее всегда были обостренными слух и зрение. И всегда отпор ее был решительным и мощным.

Наконец дверь медленно приоткрылась, и в дверной проем протиснулся мужской силуэт, а за ним замаячил второй. Крались оба мягко, умело, почти бесшумно, и только она, с ее обостренным слухом, научившаяся всегда быть начеку, могла уловить этот шум.

Она узнала их. Когда они вошли в комнату, неожиданно громко проговорила, чем привела в замешательство обоих:

— Это вы, козлики, что вы здесь забыли?! Я так и знала, она пришлет вас, она хочет избавиться от меня, но со мной этот номер не пройдет! Вам, козлам поганым, никогда не быть блатными, потому что не на тех замахиваетесь! Пошли вон отсюда и передайте ей, что моя война будет ужасной для нее!

Гусев не двинулся с места, Бородавкин закачался в нерешительности. Гусев выдавил: