Ребро медали

За несколько лет до описываемых событий полковые командиры рот сговорились и завалили план к чертям. Царя звали в эту компанию умных людей. Но ему очень хотелось получить подполковника, и поэтому он не пошел на такой шаг. Командиры соседних рот оптом получили некоторое количество взысканий, но всего один раз. Зато теперь они, фигурально выражаясь, ковыряли в носу пальцами от безделья, и все у них было в порядке без лишнего напряжения. Царь же бежал впереди паровоза, высунув язык, и постоянно огребал за невыполнение плана. А личный состав его роты инспекторы других подразделений называли штрафным по аналогии с батальонами смертников времен войны. Согласно АППГ Царю вечно чего-то не хватало, и он организовывал рейды, доработки и лишал инспекторов выходных, высасывая из пальца различные мнимые проступки.

Но, наконец, зверский приказ отменили. Прислали новый. Этот, скорее всего, родился в том же здании, но уже не в подвале, а на затхлом вонючем чердаке. В нем было сказано, что теперь работу надо оценивать по состоянию аварийности на маршрутах. А как это делать — не написано. И критериев никаких не дано. Начальник главка собрал всех гаишных руководителей и заявил:

— Новый приказ — это хорошо. Аварийность там… Дорожные факторы всякие… Но выявляемость падать не должна! Только посмейте мне снизить темпы! И так ни хрена не делаете! Лодыри!

И закрутилось все по-новому. Точнее — по-старому. Как сказал по этому поводу Кривцов:

— В нашей стране ничего нового выдумать невозможно. Все уже давно придумано. А перемены — удел недоразвитых папуасских стран.

* * *

После Нового года инспекторы думали, что наступит кратковременная расслабуха. Не тут-то было. Хотя Царь находился в отпуске (он всегда уходил в конце декабря, чтобы на годовом подведении итогов драли не его, а Чпокина, который автоматически становился козлом отпущения), это ничего не меняло. Он постоянно звонил командирам взводов и продолжал требовать результаты. Раз в неделю приезжал сам, устраивал подведения итогов и вычищал карманы личного состава.

В один из снежных январских дней Яреев немного не рассчитал и приехал на работу слишком рано. Курилка пустовала, и было холодно. Поэтому он решил зайти в отделение по исполнению административного законодательства (ранее — административная практика). В одном из кабинетов сидел бывший его напарник Рома Дашко, который был уже капитаном и занимался дооформлением дорожных происшествий с пострадавшими людьми.

Кроме него в помещении находились еще два человека. У одного из них была наглухо замотана бинтами голова. Видны были только выпученные испуганные глаза. Второй (опрятно одетый дед с крайне недобрым лицом) был цел и невредим. Рома отбирал у них объяснения. Отпустив участников ДТП, он поздоровался с Яреевым и, смеясь, рассказал интересную историю.

Как оказалось, парень с поврежденной головой являлся отнюдь не пешеходом. Он был водителем легкового автомобиля. Пешеходом представился дед. Работал ранее этот дед в КГБ. Статус у него в данный момент — пенсионер. Кадровый офицер в отставке.

Шел он по пешеходному переходу в соответствии с правилами дорожного движения. Водитель думал, что успеет проскочить первым. Он не учел чувства собственного достоинства деда. Тот шел, не сбавляя, а даже ускоряя шаг. Мол, раз положено пропустить — будьте любезны. Когда водитель понял, что прорваться не удастся, стал резко тормозить. Но было уже поздно. Осознал это и пенсионер. За время службы в КГБ его научили быть готовым к любой неожиданно возникшей ситуации. Поэтому он подпрыгнул, сгруппировался и выставил ноги навстречу неизбежному удару.

В связи с холодной зимней погодой дед был обут в огромные ботинки-говнодавы. А по случаю нахождения на пенсии ботинки эти оказались подбиты железными набойками, чтобы медленнее изнашивались. Таким образом крепкий чекистский снаряд в лице деда пробил ветровое стекло автомобиля и говнодавы врезались в голову незадачливого водителя. Вот что значит недооценка противника! Пенсионер же мягко примашинился задницей на теплый капот и нисколько не пострадал.

Яреев, отсмеявшись, спросил:

— Ты на пенсию не собираешься?

— Мне еще год до выслуги тарахтеть, — с сожалением взмахнул рукой Рома.

— А я собрался. Надоело на перекрестке палкой махать. Да и не двадцать лет мне все-таки.

— Все там будем. Тебя, кстати, очень хотел видеть начальник нашего отделения. Зайди к нему сейчас. Он у себя.

Яреев попрощался с Дашко и зашел в кабинет напротив.

Он сразу догадался, зачем понадобился подполковнику Волкову, занимавшему должность начальника отделения по исполнению административного законодательства. Звали последнего Василием Юрьевичем, и был он законченным буквоедом и мастером монолога. В словоблудии мог дать сто очков форы даже такому опытному специалисту как замполит полка. Фразы сыпались из его рта подобно пряникам, выскакивавшим из рога изобилия. Мозги мог запудрить любому профессору юриспруденции. На заданные ему вопросы отвечал так, что спрашивавший под конец его речи забывал, чем интересовался.

На просьбу повторить сказанное, говорил: