Ребро жестокости

Что же вы думаете, одержав столь долгожданную победу, братья успокоились? Ничего подобного, они решили взяться за Центральный картель. Спустя три-четыре месяца после ареста Монтеса, юные граждане США с известной вам улицы Сан Диего устроили кровавое побоище в самом центре Мехико. Так они пытались добраться до «Лётчика», ужинавшего с женой и детьми в ресторане морепродуктов. Бдительная охрана Центрального картеля под руководством братьев Бернардосов, земляков Монтеса, остановила этот прорыв, позволив своему боссу ускользнуть вместе с женой и детьми через чёрный ход, куда на лету подали бронированный автомобиль. Жену, правда, ранили. Этот, в отличие от Монтеса, воевать не стал. Он предпочёл сразу улететь за границу и укрылся в Монтевидео, хотя и отнюдь не отошёл от дел. Вместе с Диего Энрикесом, боссом уругвайской мафии, он наладил авиаперевозки нового наркотика, «экстази», из Европы в Северную Америку. Но это отдельная история. В Мексике между тем наступил долгожданный мир. Братья Фуэрте безраздельно правили улицами городов и необъятными участками отвоёванной границы. Никто не мешал им, ничто не омрачало торжества от завоёванного семьёй могущества и процветания. В этой атмосфере затишья состоялось ещё одно незаметное событие. Как я упоминал в начале нашего знакомства, ваш покорный слуга перевёлся в Мехико из Медельина, сразу после того как своими глазами увидел труп Эскобара. Не успело миновать и недели после моего перевода, как мне передали личное послание от Монтеса. Так точно, сэр, вы не ослышались. Я прекрасно помню тот день. Это произошло посреди периода рождественских отпусков. Большинство работников посольства разъехалось по домам, и я работал в полупустом здании, изучая многостраничный отчёт о передаче дел своего предшественника. Когда охрана сообщила мне, что явился человек Монтеса, который желает передать мне устное послание от своего патрона, я, честно говоря, решил, что это розыгрыш старожилов. Тем не менее, я впустил этого человека в свой кабинет. Что-то в его виде, голосе, повадках подсказало мне, что он не шутит. Монтес, загнанный в угол, опасающийся за свою жизнь, действительно решился на сотрудничество с УБН. Полагаю, он считал этот вариант самой надёжной гарантией в своей борьбе за физическое выживание. Разумеется, я захотел с ним встретиться. Это была редкая удача и хороший знак для моей дальнейшей карьеры. Созвонившись с Вашингтоном, я без труда добился одобрения от руководства, правда, передо мной выдвинули условие обязательно согласовать эту встречу с Мексикой. Меня не пускали в обход местных властей. Официально оформленный мной соответствующий запрос на содействие ушёл в генеральную прокуратуру Республики и, казалось, сгинул в недрах её извилистых коридоров. Ждать их согласования пришлось около полугода. За это время тоже произошло немало, но об этом я, пожалуй, расскажу в следующий раз. Хуанита, наконец-то, пришла. Наверное, из-за дождя задержалась.

Шестая глава. ПРИБЫТИЕ В СЬЮДАД ХУАРЕС

1.

Койот мерно семенил по краю вулканического кратера. Всеми фибрами своей звериной души он ощущал гигантскую силу огня и пара, дремлющих глубоко внизу, под литосферными слоями, готовых в любую минуту, внезапно очнувшись, вырваться на поверхность. Вдали, там, где протяжно пели кочующие дюны, изумрудная степная полоса переходила в жёлтую пустыню, простирающуюся до горизонта, достигнув которого песчаное море разбивалось о громаду застывших волн чёрной лавы, словно бы стекающей к подножию призрачной сьерры. Койот трусил по лунному ландшафту в сторону величественной, конусообразной горы, туда, где скакали среди гранитных массивов резвые вилороги, где парил над заснеженным пиком андский кондор. Волглая прерия звенела после ночного дождя, среди разнотравий деловито сновали жуки-броненосцы, полыхали пунцовые цветы пустынных кораллов, по которым скакали золотистые зайчики солнечных лучей, щетинились пурпурными колючками шарики сонорских кактусов. Между корявых ветвей могучей сейбы алели грудки залётных пташек, беспечно щебетавших о чём-то своём, невесомо радостном и птичьем. Временами грунт под стремительными лапами переходил в серебристые полосы, закованные в геотекстиль, битум и гудрон. Койот скрёб когтями, нюхал асфальт, тихо скулил. Он застыл как вкопанный, когда рычащая громада неведомого стального чудовища, резко завизжала высокими нотами полустёршихся тормозных колодок, а глаза ослепили лучи светодиодных фонарей. Взгляды опешившего полусонного возницы из-под лобового стекла и койота встретились. Пако громко расхохотался, опустил стекло и крикнул: «Ну чего застрял, сукин сын, вали отсюда пока живой». Словно разбуженный этим криком, койот, прижав уши, припустил рысцой вдоль обочины.