Ребро жестокости

В переполненном нефе, в первых рядах, выделялся своим ростом и могучим телосложением Педро «Первый», личный телохранитель Кармело. Скрестив руки на груди, он властно окидывал своим недремлющим оком просторное помещение собора Богоматери утешения. Здесь было много опасных и жестоких людей, но никто из них не представлял собой такой же угрозы для ближнего, как сам «Первый». О нём было известно немногое. С тех пор как президент Эрнесто Седильо вынужден был признать коррупцию в судебной власти угрозой национальной безопасности, правительство начало исподволь передавать основные полномочия по борьбе с наркопреступностью армейским офицерам. В нескольких городках вдоль границы, без лишней огласки, были расквартированы батальоны специального назначения, переброшенные из мятежного Чьяпаса, где постепенно налаживался мирный процесс. Педро был одним из лучших лейтенантов восьмого кавалерийского полка, неоднократно отличавшийся как в учебном процессе, так и при боевых действиях. Командование характеризовало лейтенанта, как перманентно боеспособную машину для убийства, с жадной любознательностью впитывавшую в себя принципы психологической войны против масс от американских инструкторов. Но убивать людей ведь можно не только за казённый паёк. Пытливый ум амбициозного лейтенанта уже давно подсказывал ему, что навыки, усвоенные в тренировочных лагерях Джорджии, могут быть востребованы на рынке частной охраны и обращены в дорогостоящие услуги. После переброски в Тамаулипас он намеренно искал встречи с самыми богатыми людьми из Восточного картеля, и в итоге ему удалось свести знакомство накоротке с доном Кармело, который сам в тот момент искал себе личных телохранителей из армии. На ловца, как говорится, и зверь бежит. По иронии судьбы, его новый друг, бывший сержант полиции, теперь носил звание лейтенанта в неформальной иерархии своего картеля, и так же, как и он сам, не был доволен своим положением. Кармело рвался вверх, и Педро, пообщавшись с ним, решил сделать свою ставку на него. Они дополняли друг друга в параноидальной гармонии своих кровожадных замыслов. Сделав выбор, «Первый» был полон решимости следовать ему до конца, каким бы такой конец ни был. Он был по-настоящему предан своему новому работодателю и готов беспрекословно выполнять любые его задания.

– Ну что, кум, надо отметить сие достославное событие, – сказал Кармело своему другу Оскару, когда они всё так же, обнявшись, выходили из собора. – Пара стопок пульке перед праздничным обедом не повредит, что скажешь?

– Никогда не повредит, кум, – согласился Оскар. Он ещё крепче сжал плечо друга и сказал ему, – Я так счастлив за тебя, Кармело. Радость отцовства несравнима ни с чем, уж поверь мне, отцу троих детей.

– Верю, – Кармело тоже благодарно сжал кисть обнимавшей его руки Чавеса. Он жестом отстранил Первого, открывшего перед ними пассажирскую дверь «доджа дуранго». – Я сам поведу, Педро. Полезай назад.

Чавес, усевшись в переднее пассажирское кресло, обрезал карманной гильотинкой сигару. Вытряхнув из внутреннего кармана зажигалку «зиппо», он спросил:

– Ты не против, если я закурю в машине?

– Тебе всё можно, кум, – ответил Кармело, набирая номер супруги по мобильному телефону.

Предупредив домашних, что они пропустят по стопочке перед обедом в трактире «У братьев», он включил зажигание. Когда они тронулись, Оскар уже беззаботно пускал облачка дыма в открытое окно, раскуривая сигару. Дела шли хорошо, бизнес налаживался, на душе у него пели райские птицы фортуны. Машина свернула за угол, оставив позади кафедральную площадь с воскресным оживлением толпы приодетых по случаю прихожан. В затылок Чавеса упёрся глушитель пистолета, и в то же мгновение «Первый» нажал на курок. Голова Оскара безвольно свесилась на грудь, он даже не успел понять, что произошло. Одна из капель рыжего мозга, брызнувшего навстречу выстрелу, попала на белый воротничок рубашки Кармело, невольно дёрнувшего головой.

– Господи, Педро, – только и прошептал он, выравнивая сбитый ход машины.

– Видите, сеньор, это было легко, – сказал «Первый», откручивая глушитель, пока они проезжали вдоль безлюдных тротуаров с рядами припаркованных машин. – Очень легко.