Ребус. Расшифровка

Самое печальное, что в повседневной внеслужебной жизни «особисты», как правило, производят впечатление абсолютно вменяемых, нормальных людей, а отдельные из них так и вовсе пытаются вести себя, как «свои в доску». Но не стоит особо обольщаться на сей счет – при первой же возможности эти «рубахи-парни» легко и непринужденно, в перерыве между очередным тостом и свежим анекдотом, воткнут вам нож в спину, да еще и провернут рукоятку для полной уверенности в том, что нож из вашего межкрылья никуда не денется. При этом можете не сомневаться – на следующий день, случайно столкнувшись в недрах конторы, они непременно справятся о вашем здоровье и сочувственно похлопают по плечу.

Но это так… Просто маленькие наблюдения из частной жизни. А если брать в, так сказать, планетарном масштабе, то сотрудники служб собственной безопасности занимаются очень серьезной работой государственной важности: в непроходимых милицейских джунглях, где сам черт ногу сломит, они выполняют роль «санитаров леса», неустанно выявляя и обезвреживая оборотней в погонах.

Миновав несколько дверей с кодовыми замками, оберегающих самые главные и самые страшные секреты «империи ОПУ», Полина остановилась перед безымянным кабинетом и, деликатно постучавшись, вошла. Замначальника ОСБ майор Мышлаевский, не отрывая глаз от бумаг, сухо поздоровался и кивком указал на стоящий напротив стул. В отличие от своего литературного тезки, «особист» был не столь обаятелен и, что называется, манерами не блистал.[34]

«Хорошо еще, настольную лампу в лицо не повернул – с него станется», – подумала Ольховская и, демонстрируя покорность, присела.

Мышлаевский еще какое-то время поизучал бумаги, затем сгреб их со стола, убрал в сейф, вернулся на место и только теперь тяжелым взглядом вперился в Полину. Глянул так, словно бы видел впервые.

– Догадываетесь, о чем будет разговор?

– Видимо, о моей расшифровке перед сотрудниками гласных служб, – довольно уверенно ответила Ольховская. Сколько она накануне ни ломала голову, но иных грехов перед Отчизной припомнить не смогла.

– Правильно. В том числе, и об этом, – загадочно сказал майор.

Если Мышлаевский ставил целью напугать ее своей многозначительной интонацией, то вышло это у него довольно плохо.

– Мне сразу начинать каяться?

– А нам, Полина Валерьевна, от вашего покаяния, извините, ни холодно, ни жарко.

– А от чего вам обычно бывает «холодно» и «жарко»? – вызывающе спросила Ольховская.

Майор вызов проигнорировал, хотя и немного смутился – он не привык, чтобы рядовые «грузчики» так с ним разговаривали. «Ах ты ж, подстилка бандитская», – разозлился про себя Мышлаевский и «перешел к делу»:

– Скажите, решение о задержании э… Дорофеева вы принимали самостоятельно, или предварительно согласовав со своим бригадиром?

– Самостоятельно.

– И чем вы руководствовались, принимая подобное «самостоятельное» решение?

– Тем, что Дорофеев может скрыться.

– Это вас так сильно беспокоило?

– Представьте себе – да.

– А можно поинтересоваться, почему?

– Можно, – серьезно кивнула Полина. – Потому что у меня были основания полагать, что в машине Дорофеева могут находиться документы, представляющие интерес для сотрудников уголовного розыска.

– То есть, озаботившись проблемами уголовного розыска, вы решили наплевать на свои должностные обязанности?

– Если лично вам ситуация видится именно так, то – да.

– Небось, в этот момент о славе думали? Есаулов на днях звонил, ходатайствовал…

– Ошибаетесь – в этот момент я думала исключительно о Родине.

– Знаете, Полина Валерьевна, в вашем положении я бы не вел себя столь вызывающе.

– Мне кажется, что вы вряд ли когда-нибудь окажетесь в моем положении.

– Это почему?

– Просто не представляю, какого рода жизненный или природный катаклизм способен заставить вас пренебречь своими должностными обязанностями.

– Вы считаете – это плохо?

– Нет, я просто констатирую факт.

– Хорошо, пока оставим это. Так вот: ставлю вас в известность, что по факту расшифровки в отношении вас будет проведена служебная проверка, и сразу хочу отметить, что на этот раз она будет всесторонней и проведена со всей тщательностью.

– А почему «на этот раз»? Насколько я помню, подобной процедуре меня еще не подвергали.

– Я прекрасно понимаю, на чем базируется ваша, граничащая с дерзостью, самоуверенность, но хочу предупредить – на заигрывайтесь, Полина Валерьевна. Если вы, конечно, действительно хотите продолжить службу в нашем управлении. И вообще в правоохранительных органах.

– И на чем же, по-вашему, базируется моя самоуверенность?

Мышлаевский не захотел продолжать словесные пикировки, в которых Полина, как бывшая «ульянщица», чувствовала себя довольно уверенно, а посему ответил на ее вопрос встречным, причем совершенно из другой области:

– Где вы проживаете в настоящее время?

– В снимаемой под наем квартире на улице Съезжинской. Эти и другие сведения я подробно указывала в рапорте, поданном в ваш отдел в августе этого года, – отчеканила Ольховская.