Ребус

– Ставлю на послезавтра, – сказал Дитр. – Спасибо, Вица. Слушайте глашатая, коллеги, и будьте ответственны.

Ралд с грустным вздохом затолкал второй ящик вина куда-то под стол и занялся чемоданом с папками, который привез из столицы. Он принялся раздавать папки, приговаривая, что все выпили достаточно, чтобы это видеть, но не так много, чтобы ничего не соображать.

– Прежде чем вы откроете папки, попрошу минуточку внимания, – заговорил Найцес.

– Любишь ты внимание, – пробормотала Андра. – Прямо как Ребус.

– Чтобы повязать хмыря, надо мыслить как хмырь! – Ралд воинственно хлопнул себя по широкой груди. – Так, о чем я хотел сказать, – он потер ямочку на подбородке. – Вы знаете, что теперь нами будет руководить уроженец этого чудесного южного края Дитр Парцес. Кто не знает Парцеса – я вам скажу, что это особенный тип. Вы наверняка читали о деле кошачьей резни в столице…

Виалла опустила глаза и дернула плечом, и Дитру вдруг захотелось подойти к ней и сказать, что больше не будет никаких взбесившихся котов, она будет менять коды совместно с химиком, чтобы избежать действия странных газов, которые влияют на поведение служебных тварей. А еще ему хотелось потрогать ее волосы, и чтобы все коллеги разом исчезли.

– Да не переворачивайте вы страницы, так будет не интересно! – воскликнул Ралд, увидев, что кто-то потянулся развязывать свои папки. – Переворачивать строго по инструкции, вам же веселее будет. Я говорю о Парцесе, коллеги, потому что только этот человек может видеть во все стороны разом. Кто бы догадался проверить баллоны с газом…

– Да я просто работал, Ралд, – не удержался Дитр. – Я решил найти, что, кроме котов, связывает все эти инциденты, и так добрался до газа. Тоже мне…

– Парцес просто работал, коллеги. Чтоб все работали так просто!

Дитр вдруг почувствовал на себе чью-то всемирную нежность и, поискав чутьем ее источник, увидел, что ему улыбается Виалла Эрлиса. Он расправил плечи и впервые улыбнулся в ответ.

– Что я вам еще скажу, коллеги, – продолжал Ралд. – Он впервые за сорок лет, пока идет это дело, на котором сменилось… сколько там шеф-следователей?

– Пятнадцать, – напомнила ему Вица.

– …на котором сменилось пятнадцать шеф-следователей. И никто из них или их помощников даже не догадался задаться вопросом – а кто же ты такой, к демонам дерьма и грязи, Рофомм Ребус? Нет, конечно же, выясняли, откуда он взялся. Много не нашли. Подозревали – моя мать еще тогда замуж выходила – что Ребус – это группа людей, что не может один человек так, хм, работать. Спрашивали диаспору и Принципат – и те сказали, что такого гражданина или подданного у них нет, несмотря на звучное имя.

– Да ерунда с этими именами, – высказался Коггел. – У местных гралейцев вечно подгорает назвать ребенка то на «онн», то на «омм». А если назвали – чего б с потолка не взять еще и фамилию?

– Подтверждаю, – звонко добавила Виалла. – Полно людей недворянского происхождения с дворянскими именами. Многие из них даже не члены диаспоры.

– А вот Принципат сказал, что семья с такой фамилией действительно была, – говорил Ралд. – Но принадлежал ли к ней взявшийся непонятно откуда наш горелый друг – это было под вопросом. Мы знали, где он рос, а также где он учился. Записей о нем было мало. Здоровье в норме, учился на отлично. То, что Рофомм – большая умничка, мы это и так знаем. Знаем его рост и… и все. Рост, правда, не знаем, точно до ногтя, но…

– Патологоанатом нам однажды скажет, какого он роста, – пообещал один из полицейских.

– Надеюсь, мы все это услышим, – кивнул Ралд. Он развязал свою папку и открыл первую страницу. – Начнём, как во всех лучших историях, с начала. Ничего такого, чего бы не знали наши предшественники.

Первой страницей было архивное дело благотворительного дома сирот; светографий тогда не делали, а приглашать иллюстратора ради детей не стали. Ограничились описанием внешности и заключением детского врача. Родился в год девятьсот семьдесят восемь-девятьсот семьдесят девять, день не известен. Ярко выраженный гралейский фенотип, волосы чёрные кудрявой структуры, кожа белого оттенка без веснушек, глаза карие, астеническое телосложение.

– Ерунда, – заявила Виалла. – У детей невозможно определить фенотип. Кудрявыми бывают и ирмиты.

– Зато не бывают белокожими, – хмыкнула Вица. – К тому же вы кудрявы иначе, чем мы. И глаза у вас другие. Тут написано про глаза миндалевидной формы? Нет? Так вот и не надо!

Откуда взялся Ребус в доме сирот, никто не знал, следов матери найти не удалось. Она оставила его на пороге, приложив к свертку записку с его именем. Ребус отличался крепким здоровьем, поэтому маловероятно, что его мать была одержима дурманом или страдала алкоголизмом. Блудные заболевания у матери тоже навряд ли наличествовали. Наследственные заболевания – кроме душевных уродств, которые могут быть вовсе не наследственными, – если и были, то Рофомму не передались.

– Ругать его по матушке, полагаю, бесполезно, – заявил Ралд.

– Посмотрим, – краем рта улыбнулся Дитр. – Мы можем перевернуть страницу?

– Валяйте.