Ребусы жизни, или Шарада для любимого (СИ)

Я не могла остановиться и дать Марго побегать, боялась, что она разорит их. Но мне самой так хотелось снять свои кроссовки и пробежаться босиком по травке и упасть в нее, раскинув руки, и взглянуть на небо, на перистые облака, на стрижей, которые, громко щебеча, пролетели стайкой и унеслись в высь. Захотелось сплести венок из полевых трав и цветов, и надеть на голову, и почувствовать себя Ладой того, древнего мира, который существовал задолго до моего рождения, и который ничуть не изменился здесь, в этой девственной глуши. Наверное, в этом сказочном лесу, Лель пел песни своей возлюбленной Снегурочке, а костер они разожгли вот на этой волшебной поляне. А потом долго водили хороводы. Я подумала, что действительно, можно растаять от любви, переполнявшей и сердце, и душу, такой божественной красотой.

— Господи, какой воздух, какой запах, — вздохнув глубоко, сказала я.,- обалдеть можно.

— Вот я и обалдела, когда увидела в коридоре Лешины кроссовки.

— Какие кроссовки?

— Помнишь, я тебе рассказывала, как пришла после ресторана пьяная, ничего не соображала. А утром проснулась и ощутила, что что-то не так. Так вот, я тебе не сказала. В коридоре я увидела Лешкины грязные кроссовки. У нас там стоит полочка под обувь, и Лешка, наверное, машинально, надел другие, чистые. А грязные, оставил. Не подумал, что я его могу вычислить по ним. Он же не шпион какой-нибудь. Так вот, грязюка на тех кроссовках пахла именно этим запахом. Полем, травами, навозом, в конце концов. Да и грязь была не городская, а сельская что ли.

— Почему мне не сказала?

— Постеснялась, думала, раз появился, значит домой придет. А его нет и нет. Все это так странно, Маша. Раньше у него тоже бывало такое. Как-то решил подработать продажей товара, и ездил далеко за ним. Мог по три недели не звонить и не объявляться. Но я, зная за Лешей такую привычку, не особенно волновалась. Не сообщает, наверное, так ему нужно. А здесь все по-другому, не так, как раньше. Что бы он тайком домой приходил, а потом опять скрывался, такого не было никогда. И деньги у нас не пропадали.

— Все бывает в первый раз. Но, поскольку он объявился, значит живой. Только с секретом. Как потайная комната. Вот мы с тобой эту комнату и откроем, и узнаем, что за тайна в ней хранится.

— Я боюсь. Может мне не нужно ее знать. Не для того Леша скрывает от меня свой секрет, что бы я его раскрывала.

— Да брось. Ничего нет в мире тайного, что бы не стало когда-то явным. Нужно просто иметь мужество, что бы принять это на должном уровне. А ты воспитания приличного, устраивать истерики и закатывать скандалы своему мужу не будешь. Я это знаю. Так, что, не парься. И отбрось все сомнения. Все будет хорошо.

— Умеешь ты убеждать, Машка. Мне бы твою уверенность.

— Смотри, стадо коров пасется, значит, мы у цели. Скоро деревня появится. Вот мы все и разузнаем.

И, действительно, проехав еще немного, мы увидели первые деревенские дома. Они были выстроены из дерева, потемневшего за многие десятилетия своего существования. Дома стояли большие, основательные. Тот, кто их строил, рассчитывал на долгие годы жизни. Может даже на столетия. Были, конечно, и современные строения, но тех, дата рождения которых была в девятнадцатом веке, их было больше. Проехав на малой скорости по центральной улице, мы увидели действующую церковь с покрашенными в желтый цвет куполами, помещичью усадьбу, переоборудованную под деревенский клуб. Сельсовет современной постройки с ухоженной клумбой перед входом. Магазин. Несколько колодцев и колонку, из которой текла вода, и стайка ребятишек мыли ноги под ее струями. В общем, на этом, довольно таки, большом участке, воплотилась архитектура разных стилей и направлений.

— Слушай, колоритная деревня, — очень четко заметила Дашка.

Точно, колоритная. Я никак не могла подобрать слово, чтобы охарактеризовать свои ощущения от увиденного.

При каждом доме был большой двор с приусадебными постройками. Большие сараи и амбары. Все дворы были огорожены деревянными заборами с огромными воротами. Каждый дом начинался с высокого широкого крыльца с навесом. Все было надежным и крепким.

Мне, как мастеру художественного стиля, сразу захотелось все это воплотить на полотне. Особенно церковь. Она была очень старой, но ухоженной. Чисто выбеленной. Окна и двери были покрашены сиреневой краской. От этого она выглядела, как игрушка. Не настоящей. Нарисованной. Вроде это старинная, но цветная фотография. Буйная зелень, растущая вокруг церкви, дополняла картину.