Речь без повода... или Колонки редактора

Ведь читатели — та единственная инстанция, от которой мы добровольно и безоговорочно зависим.

«Новый американец», № 53, 10–16 февраля 1981 г.

КР ВСЕ МЫ ОЧЕНЬ ЛЮБИМ ДАВАТЬ СОВЕТЫ…

Все мы очень любим давать советы. Такое уж государство нас воспитало — советское.

Мы даем советы, потому что все знаем. Мы знаем, как управлять страной. Как бороться с преступностью. Как вести международную политику. В общем, знаем, как жить.

Хотя сами живем отвратительно. Хуже всех на свете. Хуже китайцев. Те хоть судили вдову председателя Мао. А наш товарищ Молотов, выродок и убийца, разгуливает по Садовому кольцу…

Наконец мы приехали. В чужую непонятную страну. Научились пользоваться туалетной бумагой. Перестали в ужасе шарахаться от кондиционера. Запомнили пятнадцать английских слов от «чека» до «кеша» — включительно. Стираные бюстгальтеры на пожарную лестницу уже не вывешиваем. Короче — осмотрелись.

И заговорили с невероятным апломбом. Мой друг Григорович снисходительно подметил:

— Знаешь, американцы тоже люди. Сегодня видел одного на Бродвее. Пьянущий, аж лыка не вяжет… Шнурки болтаются… Наш человек!..

Америку мы сдержанно похваливаем. Снабжение, мол, хорошее, дубленки, растворимый кофе…

Хотя имеются, конечно же, отдельные недоработки.

Бензин дорожает. От чернокожих житья не стало. А главное — демократия под угрозой. Совсем ослабла. Того и гляди — пошатнется да рухнет. Что делать? А вот что!

Цены на бензин понизить. Велфейр у пуэрториканцев отобрать. Чернокожих — по лагерям и тюрьмам!.. Что, нету лагерей? Значит, надо это дело в стахановском порядке организовать. Кубу — оккупировать немедленно! По Тегерану водородной бомбой — раз!

Иначе — демократии конец!..

Дорогие мои земляки! Советчики и реформаторы! Энтузиасты и преобразователи!

Ради Бога, успокойтесь! Американской демократии двести лет. И все эти годы американская демократия слабеет. Все эти годы ей предсказывают скорейшую гибель. Все эти годы дорожает жизнь. Все эти годы чернокожие пугают нас до смерти.

А магазины по-прежнему ломятся от жратвы. А миллионы книг по-прежнему распродаются. И по-прежнему звучит гениальная музыка. И тысячи картинных галерей ежедневно распахивают двери. И мчатся потоком роскошные автомобили. И по-прежнему количество беженцев со всего мира — растет.

И жить по-прежнему можно только здесь. И не только жить. Но еще и учить американцев — демократии!

«Новый американец», № 55, 24 февраля — 2 марта 1981 г.

САМЫЙ КОРОТКИЙ РАССКАЗ

Очаровательная блондинка в джинсах «Сэссун», кофточке «Лорд энд Тейлор» и в туфлях от «Сакса» сказала эффектной брюнетке в джинсах «Джордаш», кофточке от «Мейсиса» и туфлях от «Блу-минг-дейла»:

— Ах ты, сука ты позорная!..

«Новый американец», 11–17 апреля 1980 г.

НАДЕНУ Я ЧЕРНУЮ ШЛЯПУ…

«В человеке все должно быть прекрасно — и пиджак, и штаны, и рубашка, и галстук!..»

(Фарцовщик Белуга, в частном разговоре)

«…Вы — человек культурный. У вас — макинтош!..»

(Беседа в метро)

«На Западе люди одеваются, в Москве — рядятся…»

(А. Герцен, «Былое и думы»)

«…А девки на пляже одеты — так просто срам! Не зря люди говорят — быкини. Быкини и есть. Парни за ними, как быки, как быки…»

(Старушка Малафеева, в частном разговоре)

Лично я одет довольно плохо. А раньше был одет еще хуже. В Союзе я одевался настолько плохо, что меня даже корили за это.

Директор заповедника, в котором я работал экскурсоводом, говорил мне:

— Своими брюками, Довлатов, вы нарушаете праздничную атмосферу здешних мест!..

Редактор партийной газеты, в которой я служил халтурщиком, терпеливо уговаривал меня:

— Купите приличную обувь! У нас, между прочим, бывают иностранцы!..

Инструктор ленинградского обкома КПСС, взглянув на мой джемпер, сказал:

— Вы, как я догадываюсь, беспартийный?..

В общем, плохо я одевался. И меня это не беспокоило.

Дома одежде приписывались четкие социальные функции.

Нечто подобное было в старину. Коллежскому регистратору полагалась, допустим, шинель из военного сукна. Выдвинулся чином повыше — заказывай шинель из драпа. Статскому советнику полагался бобровый воротник. Тайному — из нерпы. И так далее…

Сейчас — такая же история. Удостоился кандидатской степени — покупай дубленку. Или, на худой конец, — тулуп. Ведь кандидат — не дворник. Кандидату без тулупа — нельзя…

Один мой знакомый, литератор Еремин, достал болгарский кожаный пиджак. Другой мой знакомый, литератор Рейн, тотчас же перешел с Ереминым на «вы». (Столь огромно было его уважение к пиджаку…)