Речь против языка

Образованные германские генералы отмечали особое пристрастие русских к лопате:

Солдат русской армии – непревзойденный мастер маскировки и самоокапывания, а также полевой фортификации[515]. Он зарывается в землю с невероятной быстротой и так умело приспосабливается к местности, что его почти невозможно обнаружить. Любой русский плацдарм[516], захваченный вечером ротой, утром уже обязательно удерживается по меньшей мере полком, а на следующую ночь превращается в грозную крепость (примеч. dccxxxv).

Многомерная ра/а-лопата досконально не изучена современными исследователями (примеч. dccxxxvi). Ее воспевают лишь понимающие художники из «энтилигентов»:

Крист положил лопату, сменил напарника у «машины О СО – две ручки, одно колесо», как называли на Колыме тачку по-арестантски. Не по-блатному, но вроде этого. Крист поставил тачку донцем на траповую доску, ручками в противоположную от забоя сторону. И быстро насыпал тачку. Потом ухватился за ручки, выгнулся, напрягая живот, и, поймав равновесие, покатил свою тачку к бутаре, к промывочному прибору. Обратно Крист прикатил тачку по всем правилам тачечников, унаследованным от каторжных столетий, ручками вверх, колесом вперед, а руки Крист, отдыхая, держал на ручках тачки, потом поставил тачку и снова взял лопату. Лопата завизжала (примеч. dccxxxvii).

О рожденном лопатами котловане[517] написал в 1930 г. русский интеллигент А.П. Климентов (Платонов) (примеч. dccxxxviii).

Лопата – это орудие, изобретение которого недооценено. О затруднениях Робинзона Крузо из-за отсутствия лопаты троллил Д. Дефо (примеч. dccxxxix):