Речи Бунтовщика

Немыслимо здѣсь разобрать всѣ недостатки представительнаго правительства. Для этого надо было бы написать цѣлые томы. Ограничимся разсмотрѣніемъ только самыхъ существенныхъ недостатковъ. Одинъ изъ нихъ заслуживаетъ особеннаго вниманія.

Удивительное дѣло! Представительное правительство имѣло цѣлью положить конецъ единоличному правленію; оно должно было передать власть въ руки цѣлаго класса, а между тѣмъ мы видимъ, что оно стремится подчиниться одному лицу.

Причина этой аномаліи ясна. Въ наше время правительство вооружено тысячами и тысячами полномочій; ему вручены всѣ дѣла страны и данъ бюджетъ въ нѣсколько милліардовъ. Можетъ-ли безпорядочное парламентское собраніе взять на себя веденіе всѣхъ этихъ неисчислимыхъ дѣлъ? Пришлось назначить исполнительную власть, — министерство, — которое облечено всѣми атрибутами королевской власти. Какъ ничтожна, въ самомъ дѣлѣ, власть Людовика ХІV, дерзнувшаго сказать: — „государство — это я”, — по сравненію съ властью конституціоннаго министерства нашихъ дней!

Палата можетъ, конечно, замѣнить одно министерство другимъ; но новое будетъ облечено тѣми же полномочіями и имѣть тѣ же недостатки, что и старое; если бы палата была послѣдовательна, оно не просуществовало бы болѣе недѣли. Вотъ почему она мирится съ существующимъ министерствомъ, пока страна не высказываетъ своего протеста; тогда она замѣняетъ его тѣмъ, которое было у власти два года тому назадъ. Гладстонъ — Биконсфильдъ, Биконсфильдъ — Гладстонъ, это не мѣняетъ сущности дѣла; страна управляется однимъ человѣкомъ.

Но если палата нападетъ на ловкаго министра, который гарантируетъ странѣ „порядокъ”, т. е эксплоатацію внутри государства и сбытъ на внѣшнихъ рынкахъ, — тогда она подчиняется всѣмъ его капризамъ и вооружаетъ его все новыми и новыми полномочіями. Съ какимъ бы презрѣніемъ онъ ни относился къ конституціи, каково бы ни было его правленіе, палата мирится со всѣмъ; преслѣдуя его въ мелочахъ, она даетъ ему полную свободу дѣйствій во всѣхъ важныхъ случаяхъ. Примѣромъ тому служатъ Бисмаркъ для насъ, Питтъ, Гизо и Пальмерстонъ для прошлыхъ поколѣній.

Это вполнѣ понятно: всякое правительство стремится стать единоличнымъ; таковы его происхожденіе и сущность. Избранъ-ли парламентъ путемъ всеобщей подачи голосовъ или нѣтъ, будетъ-ли онъ состоять исключительно изъ рабочихъ, — онъ одинаково будетъ стремиться подчиниться одному лицу и передать ему всѣ заботы о правленіи. Пока мы будемъ поручать рѣшеніе всѣхъ вопросовъ экономическихъ, политическихъ, военныхъ, финансовыхъ, промышленныхъ и т. д. небольшой группѣ, она, подобно отряду солдатъ во время похода, будетъ стремиться найти себѣ начальника.

Таково положеніе дѣлъ во время затишья. Но, пусть на границѣ появится непріятель, пусть внутри страны вспыхнетъ гражданская война — и тогда первый попавшійся властолюбецъ, какой-нибудь авантюристъ, захватитъ въ свои руки управленіе государственной машиной. Правительство не посмѣетъ препятствовать ему, напротивъ, оно будетъ парализовать сопротивленіе народа. Оба авантюриста, носящіе имя Бонапарта, не были случайнымъ явленіемъ, они неизбѣжное послѣдствіе концентраціи власти. Относительно того, насколько парламенты способны сопротивляться государственнымъ переворотамъ, Франція можетъ намъ разсказать много интереснаго. Развѣ палата спасла Францію отъ Coop d'Etat Макъ-Магона? Ее спасли противо-парламентскіе комитеты. Намъ опять приведутъ въ примѣръ Англію. Но пусть она не хвастаетъ, что ея парламентскія постановленія остались неизмѣнными въ теченіе XIX вѣка. Она сумѣла за это время избѣгнуть классовой борьбы, но все предвѣщаетъ ея приближеніе и не трудно предсказать, что парламентъ не выйдетъ цѣлымъ изъ этой борьбы: его гибель неизбѣжна.

Если мы хотимъ во время будущей революціи открыть двери реакціи, можетъ быть даже монархіи, достаточно передать наши дѣла представительному правительству. Реакціонная диктатура не заставитъ себя ждать; имѣя въ своемъ распоряженіи всѣ орудія власти, она не замедлитъ утвердить свое господство.

Но не способствуетъ-ли представительное правительство, этотъ источникъ столькихъ несчастій, мирному и прогрессивному развитію общества? Содѣйствуетъ-ли оно децентрализаціи власти, препятствуетъ-ли возникновенію войнъ? Способно-ли оно понять потребности времени и пожертвовать устарѣлыми институтами, чтобы избѣгнуть гражданской войны? Обезпечиваетъ-ли оно прогрессъ внутри страны?

Какой горькой ироніей дышатъ эти вопросы! Исторія нашего времени убѣждаетъ насъ, что представительное правительство не идетъ навстрѣчу ни одной изъ этихъ потребностей.