Речи, изменившие мир. От Сократа до Джобса. 55 важнейших выступлений в истории

А господин Риттих, этот первый ученик господина Столыпина и «объединенного дворянства», который свою школу прошел на разрушении сельскохозяйственной общины, который тогда делал свою карьеру на ставке на «сильных мужиков», он теперь, в величайший момент напряжения всех живых сил, когда даже Павел Николаевич Милюков сегодня нам говорит, что «спасти государство может только демократия», этот господин Риттих, он попытался теперь заменить всякую систему продовольственной жизни в государстве возвращением к игре на экономических и социальных интересах той же самой аграрной группы, того же самого поместного дворянства, с которым он так великолепно проделал подготовительную к войне кампанию, когда Столыпин, разрушив деревенский мир, уничтожил крестьянскую общину насильственным экспроприаторским путем.

Вот этот господин, которого здесь в думе многие называют «гениальным» человеком, который нужен и который наконец пришел в Россию. И поэтому не так безобидна его ссылка, господа, что, когда он объезжал Россию, он в беседе с земскими деятелями 24 производящих губерний вошел в полное согласие о гибельности твердых цен и именно в этих губернских собраниях он увидел этот «патриотический подъем», который загорелся в стране, когда появился на кафедре Риттих. «Патриотический подъем» потому, что люди узнали друг друга, сошлись старые соратники. Патриотизм был в губернских собраниях, где нет крестьян. А вы посмотрите, как ответили волости. Умолчал отсюда господин Риттих, что симбирскому губернатору послана телеграмма о том, что в случае продолжения бойкота волостями разверстки будет применена воинская сила, путь военной реквизиции. Он об этом вам не сказал!

А результаты налицо. Господа, Эрве не догадался об одном. Очень трудно иметь дело с массами. Гораздо лучше, когда эту теорию заимствовали для исполнения на практике люди, захватившие аппарат власти в государстве. Они не только разрушают устои экономической, финансовой и политической жизни страны, но ведь в их руках аппарат власти, в их руках возможность бороться со всеми врагами, которые идут против их системы практического эрвизма.

И вот мы видим картину, господа, когда кабинет Риттиха, Протопопова и Голицына предает суду группу военно-промышленного комитета, тех рабочих, которые объявлены особым официальным сообщением особо преступной группой, поставившей своею целью… и т. д. Здесь даже грамоту не сумели соблюсти и объявили, что эти люди стремились к какой-то «социал-демократической» республике. Ведь это же невежество, господа. Такой социал-демократической республики не существует. Никто к ней не стремится. Стремятся к республике, если хотят ее. Стремятся к народоправству…

Но я спрашиваю вас, разве имеет право власть заранее, до судебного следствия, до собирания материалов судебным следователем, в официальном сообщении, идущем от центральных властей, предуказывать путь, по которому должен пойти суд?! Это предуказание было сделано тогда, когда были арестованы пять социал-демократических депутатов; суд исполнил волю Министерства внутренних дел – он осудил невинных людей. Этот опыт понравился, и теперь, арестуя новую группу рабочих, диаметрально противоположным образом настроенную, чем та «пятерка», прибегают к тому же методу борьбы – так же предуказывают судебной власти путь, по которому она должна пойти.

Приговор для нас ясен. Этот обман через судебное ведомство и власть будет совершен, но эта анархия, это разрушение правосудия в стране, вы думаете, укрепляет наше государственное и национальное бытие? Вы думаете, что оно создает новые источники энтузиазма, новые источники порывов идти за вами – думским большинством, провозглашающим утопические лозунги о Константинополе, Чехии и т. д.? Нет, господа, эта анархическая работа, производимая властью, дает свои результаты. Я думаю, что в значительной степени пропущены уже сроки, чтобы сковать из нашей страны организм, который был бы способен совершить героические подвиги в Европе.

Господа, я отнюдь не хочу свести эту деятельность кабинета к злоумышленной воле отдельных людей. Я, господа, думаю, что это была величайшая ошибка – стремление везде и всюду искать изменников, искать каких-то немецких агентов, свергать отдельных Штюрмеров или Распутиных под влиянием легенды о «темных силах», легенды об изменниках, о немецком влиянии. У нас, господа, есть гораздо более опасный враг, чем немецкие влияния, чем предательство и измена отдельных лиц. Это система: это система безответственного деспотизма, система средневекового представления о государстве не как о европейском современном государстве, а как о вотчине, где есть господин и холопы.