Речи немых. Повседневная жизнь русского крестьянства в XX веке

Вернувшись, брат сказал, что не знал, что была война. Приехав домой, он не верил, что за ним не следят. Вернулся он весь больной: туберкулез легких, болезнь почек. А ведь был до ареста отличным физкультурником с красивым телосложением. Но он не мог без работы жить. Сначала на работу не брали, а потом он устроился на стройку инженером в Геленджике. Ему там климат больше подходил. Дали ему пенсию. После этого он прожил еще восемь лет и умер. Все время, пока он жил в Геленджике, я его материально поддерживала.

Я замужем не была. Был у меня парень, но, когда нужно было ехать знакомиться с его родителями, я не ответила ему на письмо и не поехала. Он снова мне написал, я опять не ответила, потому что в загсе заполнялась анкета, где стоял вопрос: есть ли в родне осужденные (а у меня это брат) — и таких не расписывали. И только спустя 40 лет я ответила на письмо своего жениха и объяснила свое молчание. Ведь я поддерживала связь с братом, пока он еще не был реабилитирован. А это запрещалось. Сейчас этот мой бывший парень живет тоже один, так и не женился. Я об этом узнала и ему написала.

* * *

Беляков Михаил Анатольевич, 1910 год, Тамбовская губ.

К Сталину раньше мы относились с большим уважением, верили в него как в бога. Были тогда стремления, были идеалы.

Помню рассказывал брат мне. Он жил в Москве в пятидесятых. Сталин умер тогда, хоронили его, и он был в этой огромной массе людей. Толпа шла за гробом, и эту толпу постоянно сдерживали. А вот сдерживали варварскими способами: ставили машины поперек дороги, открывали колодцы, отрезали толпы, направляли по другим улицам. После того как прошла толпа, осталась на дороге куча пуговиц, шапок, лежали и задавленные. Потом улицы не один день убирали. Очень много людей тогда погибло, ведь постоянная давка, много раненых, сердечные приступы в духоте. Ребра только так трещали. Люди гибли, но все равно продолжали идти за гробом. Мы тогда были похожи на стадо баранов, которые ничего не понимали. На улицах стоял вой огромный. А мой брат очень умный был человек, он всем говорил: «Чего ноете, придет новый, еще лучше этого». При нем порядок был. А сейчас черт-те что творят, ничего не боятся. Но это личное мое мнение.

* * *

N. N.

Раньше Сталин для всего народа был просто богом. Помню, пришли мы как-то с матерью в сельсовет. В «Красном углу» висел портрет Сталина, мать перекрестилась и меня заставила поклониться. Все жили в страхе, все боялись, но и уважали Сталина. Мы не могли себе представить, как жить без Сталина.

* * *

N. N.

Сталин для нас был бог и царь. Когда он умер, мы всей деревней ревели по нему. Мы даже думали благодаря Сталину. А и сейчас у меня нет на него зла. Нас он не обидел.

* * *

N. N.

Отец мой работал председателем сельсовета, организовывать колхозы помогал. Я помню, хоть и невелика была. В него кулаки два раза стреляли — когда коммуну организовывал и когда колхоз. Это только сейчас говорят, что они бедные высланные. Это все меня бесит. Сталина я и не считаю врагом народа. Он, конечно, не царь, не бог, смертный человек. Но его ругают за то, что он вернул исконные русские земли — Украину, Прибалтику. Зачеркнуть Сталина — все наше поколение зачеркнуть! А это время как будет называться? Период болтовни? Отец мой с семнадцатого года коммунист. А из партии потом исключили. Через два месяца восстановили. Ответ пришел — и подпись «Сталин». Так у нас портрет его большой висел. До сорок третьего года, пока отец не погиб. Потом мама икону повесила.

Все говорят — мы маршировали строем! Но мы были равные все!!!

* * *

Яковлев Павел Егорович, 1904 год, бухгалтер

На мой взгляд, Сталин — это подобный Ярославу Мудрому человек, того называли мудрым за то, что он, сидя и не выходя из царского дворца, знал, что делается на Руси. У Сталина таких, как Берия, было миллионы, и он верил им. Сталин расправился и с нашим зятем, последний работал в органах ВЧК, и он сослал его на север. Когда моя сестра поехала на свидание к мужу, то у мужа якобы получился разрыв сердца, а сестра на обратном пути пропала без вести.

Глава 6. О налогах

«Налоги душили»

Зубарева Дарья Зиновьевна, 1913 год, дер. Устины, крестьянка

Ведь как в деревне в те годы? Попробуй ссеки на меже елку, так тебе и голову ссекут. Видишь, как было — земля-то полосами была, а между ними вьюнка (это так огород называли). Кричат: «На твоей вьюнке коровы в поле попали!» Вот и идешь опять вьюнку городить. Любили землю-то. А женщина? Хозяйка. В огороде хозяйка, и над семьей хозяйка, и в поле иди не отставай. По году после родов не сидели, дни по два, по три самое большое, а тут иди в поле. У меня у самой пятеро, так со старшой дедушка водился, да со второй тетушка, а с остальными никто и не нянькался. Все одни.