Речи палача

Остановка на перекус на дороге, в начале 50-х годов, перед грузовиком, перевозившим гильотину.

Слева направо: Бернар Фортен, Фернан Мейссонье, Морис Мейссонье, Жюстен Доде, Андре Берже, Марсель Каррье и, спиной к грузовику, Эдуард Риера

Командировки

В Тунис

Тунис и Марокко не были французскими департаментами, как Алжир. Это были протектораты. В Марокко действовал суд шерифа. В Тунисе — суд бея: смертная казнь = повешение. Но в исключительных случаях, если осужденный напал не на тунисца, вмешивались мы с гильотиной. Поэтому мы совершили много казней в Тунисе. Мы ездили в Сфакс, в Тунис, в Сусс… В Суссе я присутствовал на казни убийцы кюре из Кэруана. Это было в день моего рождения, 14 июня 1955.

Я родился в воскресенье, 14 июня 1931 года в пять часов утра. Так что я отмечал наступление своих двадцати четырех лет в тот же час, когда умирал человек.

Когда случались казни в Тунисе, это были настоящие экспедиции. Алжир — Сусс, Алжир — Сфакс, это почти тысяча триста километров. Мы тратили два дня на дорогу. Обычно мы выезжали в воскресенье вечером. Это практичнее с точки зрения бара. После обеда я вместе с Эдуардом Риера, шофером и владельцем грузовика, ехал в гражданскую тюрьму Алжира. Мы загружали гильотину. Я возвращался в бар, и к двадцати трем часам грузовик заезжал за мной. Мы заезжали за остальными помощниками, и в дорогу, в сторону Туниса. Мы ехали всю ночь. В грузовике мы постлали матрасы, чтобы можно было спать. Вел всегда Риера. Один или два раза я просил его передать мне руль, но отец не согласился, потому что у меня не было прав на грузовую машину.

Дороги же были довольно хороши для того времени. Но ничего общего с современными, похожими на бильярдный стол. Никаких белых полос на обочине. Заправочные станции можно было найти только в деревне, да еще только днем. Именно поэтому у Риера в грузовике всегда была одна или две канистры, по двести литров солярки. Однажды мы сломались в два часа ночи. Холодно же было! Есть и фотография, на обороте которой отец подписал: холодный завтрак в три часа ночи в грузовике. Видно, что все мы закутаны. Был собачий холод. Мы перекусывали на корзине в кузове грузовика.

На грузовике мы ехали медленно. В среднем пятьдесят километров в час. Мы делали остановки в дороге. Без остановок невозможно ехать. Пятитонный грузовик, это вам не «феррари». Шофер устает, он больше не может. Часто отец, Берже и Каррье выезжали в шесть утра на «мерседесе» Каррье. Они догоняли нас на первом этапе, в Гельме, рядом с тунисской границей. Мы договаривались, что будем в Гельме к полудню или к часу, чтобы пообедать вместе. Граница Туниса и Алжира — это горный район. Однажды, помню, из грузовика я увидел животное в ста метрах, на самой середине дороги. Кто же это? Осел? Тут он делает прыжок и исчезает. Я смотрю направо, и кого же я вижу в высокой траве? Оленя! Мы затормозили. Пшик! Он исчез. Он быстр, как молния. Это была пора спаривания, мы застали его врасплох. Когда доехали до границы, я рассказал об этом отцу. Сказал ему, что в первый раз видел оленя на воле. А он стал смеяться. Он думал, это шутка. Он мне не верил. Все-таки мы с ума не сошли. А таможенник сказал ему: «Действительно, здесь есть олени». Это дикое место.

Иногда мы заезжали в Калль, маленький рыболовецкий порт неподалеку от границы, где был хороший рыбный ресторан. Потом прямо в Тунис или Сфакс, где для нас были забронированы комнаты в отеле. В Тунисе мы всегда останавливались в «Отель де Франс», он находится меньше чем в двухстах метрах от рынка. Мне нравилось бродить по улочкам. Утром во вторник обычно была встреча с прокурором и должностными лицами, в компетенцию которых входила охрана порядка. После обеда, в восемнадцать часов, мы собирали гильотину. Потом свободное время. А вечером зачастую — хороший ресторан с друзьями.

Фотография, подписанная Морисом Мейссонье: «Холодный завтрак в три часа ночи».

В грузовике вокруг корзины, принимавшей трупы казненных: слева видны только руки Фернана Мейссонье, потом Марсель Каррье, Жюстен Доде, Морис Мейссонье, Бернар Фортен, а за канистрой Эдуард Риера, шофер