Читаем Речка за моим окном полностью

Однаждина. Евгений! Мой милый друг! Наконец-то я нашла вас! Столько бесплодных поисков! Cтолько скитаний!.. Я исколесила пол-России, потому что чей-то злой указующий перст навёл меня поначалу на ложный след: мне сказали, что вы перебрались на постоянное жительство в Вологду. В Вологде я получила письмо от своей подруги, которая заверяла меня: искать вас следует где-то между Псковом и Новгородом. Я сейчас же помчалась туда, но и там не нашла вас. Оттуда я почему-то поехала в Самару, а почему − и сама не знаю, а из Самары − в Керчь, а из Керчи − в Вятку, а из Вятки − в Новгород, но на этот раз уже не простой, а Нижний; а из Нижнего я направилась в Ярославскую губернию, в Ростов Великий; и вот там-то мне моё сердце подсказало, что вас следует искать в Ростове-на-Дону! И вот, ненадолго задержавшись в Ревеле, я через Киев и Варшаву приехала к вам! (Становится на колени перед кроватью Базальтова.) Но что с вами, друг мой? Быть может, вы ранены? Заболели?..

Базальтов. Нет… Вроде бы здоров-с-с…

Однаждина. Но этого не может быть! Признайтесь: что с вами? Что вас тревожит? Какая страшная враждебная сила приковала вас в столь необычный час к постели? Не утаивайте от меня ничего. Я всё вижу: вы больны, вы несчастливы, вы одиноки, вам нужна помощь, и вам нужно, чтобы рядом билось чьё-то любящее преданное сердце!..

Базальтов. Вовсе нет… С чего вы взяли?..

Однаждина. Так вот вам оно − моё сердце! Возьмите его!

Пытается, видимо, вырвать из груди своё сердце, но вместо этого у неё получается лишь некий конфуз с одеждою, что впрочем не очень-то её и смущает.

Оно теперь − ваше! (Запихивая назад вывалившиеся огромные груди.) Я приехала, чтобы навеки соединить нерасторжимыми узами наши судьбы в одну общую и прекрасную судьбу!

Базальтов. Я, однако же извиняюсь, сударыня… Но − кто вы такая? Я вас впервые вижу.

Однаждина(вскакивая на ноги). Евгений! Опомнитесь! Не иначе как вы сражены тяжким недугом! Неужели вы не узнаёте меня − графиню Однаждину!

Базальтов. Однаждину? Графиню?.. Не помню… Да разве всех вас упомнишь?.. По-моему, вы меня с кем-то путаете. Я вас не знаю.

Однаждина. Но как же!.. Как же!.. А шальную птицу-тройку − вы тоже забыли? Как мы с вами неслись по утреннему снегу! Скользя! С ветерком!..

Базальтов(с содроганием). С ветерком? По снегу? Бррр!

Однаждина. С бубенцами!.. А помните тот первый бал, когда вы меня пригласили на мазурку?.. И ту вашу клятву! Мне − совсем ещё тогда юной, неискушённой девочке!

Базальтов. Да чёрт их упомнит − все эти клятвы, мазурки, балы и тройки!.. Не помню! Ничего не помню!

Однаждина. Но как же! Как же! Разве вы не помните тот полк, в котором вы служили в Новочеркасске? И те блистательные парады, балы и приёмы!

Базальтов. Что-то припоминаю. Но очень смутно. (Зевает.) Был полк. Был и Новочеркасск − это да. Странный, помнится, город − этот Новочеркасск. Целых две триумфальных арки! Не понимаю − зачем так много? Здесь, в Ростове, к примеру, ни одной нету, и ничего − живут себе люди и живут. А там − целых две. Много. Очень много.

Однаждина. Ну, вот видите! Память возвращается к вам! А теперь вспомните, как мы с вами при луне…

Базальтов. А вот этого − казни меня бог − не помню!

Однаждина. Вы клялись мне в верности. Вы хотели всё бросить и увезти меня куда-то в прекрасную даль! Так берите же меня! Я − ваша! (Снова бросается на колени перед кроватью господина Базальтова.)

Базальтов. Однако же не дышите на меня так горячо! И вообще − я не люблю, когда ко мне так близко подходят! Честное слово, это даже и не очень вежливо с вашей стороны − приставать к незнакомому, к неодетому мужчине!..

Однаждина. Евгений! Душка! Опомнитесь!

Базальтов. Я буду жаловаться в полицию! Я позову на помощь!

Однаждина(рыдая). Евгений!..

Базальтов(плаксиво). Оставьте меня, ради бога! Ужасно хочется спать, а тут ходят всякие!.. Эй, Тришка! Проводи даму − слышишь ты, подлец, что тебе барин велит! Проводи и запри за нею дверь!

Тришка лишь мычит что-то невнятное в ответ, но вставать и не думает − дрыхнет.

Тришка! (Отчаянным воплем.) Мерзавец проклятый! Избавь меня от этого кошмара!

Однаждина(вспыхивая и вскакивая на ноги). Ах! Так вот оно что: я − кошмар!

Базальтов. Сударыня… или графиня… как вас там… простите, я не хотел вас обидеть, но ей же богу − очень уж хочется спать. Приходите как-нибудь потом…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Анархия
Анархия

Петр Кропоткин – крупный русский ученый, революционер, один из главных теоретиков анархизма, который представлялся ему философией человеческого общества. Метод познания анархизма был основан на едином для всех законе солидарности, взаимной помощи и поддержки. Именно эти качества ученый считал мощными двигателями прогресса. Он был твердо убежден, что благородных целей можно добиться только благородными средствами. В своих идеологических размышлениях Кропоткин касался таких вечных понятий, как свобода и власть, государство и массы, политические права и обязанности.На все актуальные вопросы, занимающие умы нынешних философов, Кропоткин дал ответы, благодаря которым современный читатель сможет оценить значимость историософских построений автора.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Дон Нигро , Меган ДеВос , Петр Алексеевич Кропоткин , Пётр Алексеевич Кропоткин , Тейт Джеймс

Фантастика / Публицистика / Драматургия / История / Зарубежная драматургия / Учебная и научная литература
Забытые пьесы 1920-1930-х годов
Забытые пьесы 1920-1930-х годов

Сборник продолжает проект, начатый монографией В. Гудковой «Рождение советских сюжетов: типология отечественной драмы 1920–1930-х годов» (НЛО, 2008). Избраны драматические тексты, тематический и проблемный репертуар которых, с точки зрения составителя, наиболее репрезентативен для представления об историко-культурной и художественной ситуации упомянутого десятилетия. В пьесах запечатлены сломы ценностных ориентиров российского общества, приводящие к небывалым прежде коллизиям, новым сюжетам и новым героям. Часть пьес печатается впервые, часть пьес, изданных в 1920-е годы малым тиражом, републикуется. Сборник предваряет вступительная статья, рисующая положение дел в отечественной драматургии 1920–1930-х годов. Книга снабжена историко-реальным комментарием, а также содержит информацию об истории создания пьес, их редакциях и вариантах, первых театральных постановках и отзывах критиков, сведения о биографиях авторов.

Александр Данилович Поповский , Александр Иванович Завалишин , Василий Васильевич Шкваркин , Виолетта Владимировна Гудкова , Татьяна Александровна Майская

Драматургия