Red is my favourite colour (СИ)

— Не отвечай вопросом на вопрос. Повторяю: ты собираешься с ней встречаться?

Я просто не мог поверить, что слышу подобное из уст старого друга. За все эти годы мы ни разу не говорили о девчонках. Я даже не думал, что с ним можно поднимать такие темы. Мне он казался выше всех этих тупых разговоров про любовь, отношения и прочую лабуду.

— А если собираюсь, то что? — я с вызовом подался вперёд, изучая лишённое каких-либо эмоций лицо Оминиса.

— Да ничего. — Он склонил набок голову, покачивая в воздухе ногой. — Сегодня на тренировке в Амелию прилетел бладжер. Прямо в живот.

Он говорил это так буднично, будто рассказывал, что ел сегодня на ужин. Я вытянулся, как струна, вцепившись пальцами в матрас.

— Ну-ка повтори ещё разок, — прошептал я побледневшими губами.

— Говорю, Амелия сегодня чуть не разбилась.

— Чуть? — внутри всё похолодело.

— Угу. Гаррет в последний момент подхватил. — Оминис закинул голову и прикрыл глаза.

— Ты… ты совсем, что ли? Почему так спокойно говоришь? Мне из тебя клещами вытаскивать надо? — я почти подпрыгивал на кровати от злости, готовый взять друга за грудки в нетерпении.

— Ой, да перестань ты, — он картинно махнул рукой в мою сторону, — тебе же всё равно?

Я почти кипел от злости, из ушей бы вот-вот пошёл пар.

— Я тебя ненавижу. Рассказывай, как было, иначе…

— Что «иначе»?

Я не знал, что ответить. Козыря в рукаве у меня не было, так что я в отчаянии уронил голову на грудь, признавая своё поражение.

— Да, я собирался встречаться с Самантой. Мы идём с ней во вторник на поэтический вечер в Пуффендуе.

— Молодец. — Оминис вмиг подобрался и вернул серьёзное выражение лица. — В общем, как мне рассказала Анна, Амелия забила гол, и в неё тут же прилетел бладжер. Тупой Джеймс зазевался, глядя на «фанаток», и пропустил мяч.

Я издал утробный рык, проклиная идиота Бишопа, который непонятно как вообще попал в нашу команду. Оминис продолжил:

— Она слетела с метлы и уже почти упала, но Гаррет схватил её за шкирку и усадил обратно. Говорят, он тогда едва поймал снитч, но бросил его и помчался к Амелии. В это я не верю, если честно. Первокурсницы болтают, сам понимаешь.

— Чёртов Уизли. Я готов простить ему его тупость и заносчивость, раз такое дело. — Я вытер покрытый испариной лоб и заметно расслабился, услышав полную историю. — А что дальше? Это, получается, она сейчас должна быть… здесь?!

Я встрепенулся, оглядываясь по сторонам, будто бы она всё это время лежала тут, а я просто не замечал.

— Вот мы и подобрались к самому интересному. — Оминис обхватил одно колено сцепленными в замок руками. — Она категорически не захотела, чтобы её принесли сюда. Вопила, как Гиппогриф. И вот вопрос, Себастьян: что же ты такое сделал, что она, испытывая, я уверен, адскую боль, не захотела подниматься сюда к тебе, будто в логово тролля?

— Хм, вот дура, — ляпнул я и тут же осёкся, услышав, как Оминис цокнул. — Не знаю я! С чего ты вообще взял, что дело именно во мне? Может, она боится Чиррей?

— Потому что я слышал, как она сказала Имельде: «Только не к Сэллоу». Может, тут есть ещё один Сэллоу, мать его?! — друг резко подскочил, приближаясь слишком близко.

— Д-да я п-правда не знаю. — Я поставил между нами руку, боясь, что он просто-напросто кинется на меня, как сумасшедший.

Внутри всё как будто оборвалось: как же горько слышать такое: «Только не к Сэллоу». Чёрт, как это… больно.

— Значит так, Себастьян, — Оминис вернулся на койку и принялся разглаживать на коленях мантию, — моё терпение лопнуло, и я больше не буду участвовать в вашем спектакле. Подожди, — он предусмотрительно выставил ладонь, поняв, что я вот-вот что-то скажу, — отныне ты разбираешься с этим сам. Вы мне оба дóроги, и я не буду бросать ни одного из вас. Однако всё это мне порядком надоело. Как выпишешься, делай, что хочешь, но мне больше не ной.

— Это когда я ныл?! — обиженно воскликнул я, но сразу осёкся, вспомнив, что делал это почти каждый вечер в нашей комнате.

Он посидел ещё несколько минут, поделился всеми подробностями случившегося, как обычно пожелал доброй ночи и ушёл, оставляя меня наедине со своими мыслями.

Мерлин, как же я запутался. Голова буквально гудела от потока мыслей, а тело так и рвалось вниз, в класс Травологии, чтобы убедиться, что с Амелией всё в порядке. Ещё вчера я лежал на этом же самом месте и радовался, что она больше не занимает моих мыслей, а сейчас? Сейчас что, снова?