Редкая профессия

Лестел приосанился, смахнул воображаемую пылинку с дорогого охотничьего костюма, довольно усмехнулся и с некоторым пренебрежением посмотрел на походные куртки своих слушателей.

— Впрочем, — заметил он, — у меня двенадцать сыновей. Каждый норовит хозяйством обзавестись. Им этого надолго не хватит. И вот что я думаю этому чудаку ничего не стоило отдать мне за щенков и десять миллионов.

— Тебе сколько ни дай, все проглотишь! — со злостью сказал Саймон и бросил в костер охапку сырой травы. От костра повалил густой белый дым. Лестел громко чихнул.

— Будет злиться, — сказал он. — Я всю жизнь бедняком прожил, а привалило счастье, так нечего завидовать.

— А что же потом с Иностранцем стало? — спросил Хантер, желая смирить разгоревшиеся страсти.

— Дальше ничего… Никто у нас его больше не видел, но зато той же ночью человек десять наблюдало, как за лесом, куда он уходил, голубой столб огня до самых звезд ударил, и светло было, как днем. Вроде, как ракета взлетела. У нас теперь многие думают, что это Иностранец к себе домой подался. Хотя, конечно, никакой он не иностранец, а человек из чужого мира. Я вот книжку читал, там тоже с Марса прилетали. Вот и он, наверное, откуда-нибудь с других планет. К нам, значит, в гости прилетал… — Лестел невесело усмехнулся и поднялся на ноги.

— Я, пожалуй, пойду — дел куча, — сказал он. — Я теперь крупная шишка. Марк так даже стесняется ко мне заходить. Друг тоже… — Лестел устало вздохнул, повернулся и ушел в темноту леса.

Хантер смотрел ему вслед и думал, что этот старик сегодня так же одинок, как некогда был одинок тот пришелец с далекой звезды, о котором он рассказывал. И кто из них больше выиграл или проиграл от той сделки трудно сказать. Сыновья Лестела спят и видят, как бы поскорее прикарманить папашины денежки. Друзья, кто из зависти, а кто из чувства собственного достоинства, как этот Марк, от него отвернулись. Почти никто Лестелу не верит, хотя об этом Иностранце и про золото можно услышать от многих.

— Ох и здоров старик врать! И куда это я нож засунул? Хоть зубами банку открывай, — сказал Саймон, копаясь в рюкзаке. — Я уверен, он где-то нашел золотую жилу и своими россказнями пытается усыпить нас. Нет, меня не проведешь. Я здесь все переверну, а выясню, откуда у него столько золота.

— Ни из одной жилы столько золота сразу не выкачать, — сказал Хантер. — На это нужны годы и техника.

— А может, он его годами копил, а? Хитрая лиса.

Хантер усмехнулся, но не стал спорить, ему было хорошо известно, что в этих краях на сотни километров вокруг никакого золота вообще не могло быть, а тем более самородного. Ландшафт не тот, как говорил в таких случаях один его знакомый геолог. И Хантер лег на спину, подложил под голову плащ и стал смотреть в черное бездонное небо, полное звезд.

Где-то там, в сотнях миллиардов миль от Земли, рассекает пустоту крошка-кораблик, хозяин которого устало сидит у пульта управления. Светятся приборы, мерцают экраны, а рядом весело возятся на полу четыре пушистых комочка. Они повизгивают, прыгают, кусают друг друга, барахтаются. За годы пути они вырастут и превратятся в четырех здоровенных породистых псов, а пока вокруг звездолета — мрак, и только далеко-далеко, на самом краю бесконечности, звезды.

Пойманы с поличным

— Отпираться бесполезно, профессор! Все следы ведут к вам! — инспектор Краух почесал загривок рукояткой лазерного пистолета и одобрительно подмигнул двум своим помощникам, стоящим по обе стороны от двери.

На Штопорсона было жалко смотреть. Старик обмяк, побледнел и зашатался.

— Входите, — еле слышно прошептал он, пропуская Крауха с ассистентами к себе в лабораторию.

Сумрак лабораторных помещений, нагромождение приборов и мерцание разноцветных экранов, а также прочие чудеса науки не произвели на инспектора должного впечатления.

«Анализатор устарел, датчики малочувствительны, теперь таких уже не выпускают, — отметил про себя Краух, скользнув наметанным глазом по пирамиде светящихся кнопок. — И электронный микроскоп очень уж древней конструкции, хоть сегодня в музей сдавай. Да, отстают еще с переоборудованием лабораторий. Другое дело, наше управление: все приборы последних марок. Впрочем, мы — особая статья…»

— Вот ордер на обыск и постановление о задержании, — продолжал Краух вслух, размахивая гербовым бланком с печатями перед носом Штопорсона. — Так что, профессор, вы уж сами все покажите.

— Да! Да! Конечно! — завздыхал совсем пришибленный обстоятельствами Штопорсон. — Вы, простите, из какого управления будете? Бюро пространственной безопасности или Служба Времени?

— Подымай выше, дед! — вклинился в разговор помощник инспектора Фукс. — Мы из Охраны Природы.

Профессор охнул и стал медленно терять сознание.

— Фукс! Апши! Нашатыря! Валерьянки! Привести в чувство! — скомандовал Краух, уверенно углубляясь в недра лаборатории.

Вскоре его нагнал пришедший в чувство профессор.

— Осторожнее! — умолял он. — Не оступитесь — проводка. А это мои бактерии! А это…

— А это? — не без ехидства переспросил Краух, проницательно сверкнув в профессора левым глазом. — Она?