Редкая птица

Отдел не то чтобы признали крайним, но и не шибко нужным; к тому же наш куратор на верхах то ли во что-то вляпался, то ли, наоборот, не вляпался, то ли сказал что-то не то, что ли промолчал не там и не тогда… Короче, нас распустили по отставкам, снабдив хорошим выходным пособием. Играть в войнушку я устал и в звании капитан-лейтенанта ВМС прибыл наконец к морю. В складчину с воркутинским экс-шахтером мы приобрели у отъезжавших на историческую родину крымских татар недвижимость на побережье: ему — домик, мне — сарайчик с садиком, колодцем и морем.

Ну и бархатным сентябрьским вечером пошел я побродить по городку. Желания мои были пусты и сиюминутны, намерения — просты и определенны. Мужчине без женщины порой более одиноко, чем без собаки. Это я без балды. Собака — друг, а женщина?..

Кабачок «Верба» показался в меру уютным и шумным. Озадачив метра денежкой, я получил отдельный столик в углу, где и расположился за шкаликом «Столичной», бутылкой шампанского, закусками, сластями и фруктами. После третьей рюмки я решил, что в целом жизнь моя складывается вполне удачно, но для полного счастья не хватает юного создания лет эдак девятнадцати — двадцати, девушки, с которой мы предались бы сладкой жизни, откупорив мускатное…

За соседними двумя составленными столиками расположилась компания. Отдыхали они шумно и, на мой вкус, несколько развязно, ну да о вкусах не спорят. Потом оттуда поднялась девчушка и направилась ко мне.

— Угостишь? — спросила она, усевшись без приглашения за мой столик.

— Это вряд ли. — Девица была вульгарна, да к тому же малолетка, и становиться удойным чайником для всей компании мне вовсе не хотелось.

— Тогда я сама угощусь! — Девица взяла бутылку.

— Секундочку. — По-моему знаку подбежал официант, щедрые чаевые не остались незамеченными.

— Даму мучит жажда. Стакан молока, пожалуйста.

— Ах ты, гнусняк, — девица покраснела, — сучара позорный. — И отвалила.

Оставалось ждать продолжения.

Из-за соседнего столика поднялись двое: широкоплечий красавец с не опускающимися из-за накачанных мышц руками и мелкий хлыщ из породы подлипал — гундосый. И тоже присели за мой столик. Большой откупорил мою бутылку шампанского и разлил себе и маленькому.

— Слушай, Шура, растолкуй мне одну ситуацию, — начал «подлипала».

— Ну?

— Представь себе, сидят молодые люди, отдыхают, за жизнь говорят, ну и никому решительно не мешают…

— Ну?

— А с ними отдыхают две милые девушки… Твое здоровье, Шура! — Приятели выпивают и наливают еще. — И вот представь, появляется… появляется некий Ху, по обличью пидор, по повадкам — мурло и начинает приставать к одной из девушек…

— Ну?!

— Делает ей грязные предложения, раздевает…

— Ну!

— …Взглядом и требует, чтобы девушка у него… Ты понимаешь7..

— Падла! — Шура положил руки на стол, демонстрируя сбитые костяшки и массивный серебряный перстень в виде оскаленной волчьей головы, — штука, вполне заменяющая кастет.

— Согласен, Шура, не горячись. Выпьем? Они снова сдвигают бокалы, Шура громко рыгает в мою сторону.

— Представь, Шура, в мужском сортире, в присутствии третьего лица, да еще и голая… Шура, это беспредел?

— Беспредел.

— Как реагировать молодым людям, пригласившим девушку в приличное заведение, на домогательства этого пи-дора?

— Надо его вые…

— Это само собой, но сначала он оплатит моральный ущерб, деньгами, естественно, потом пройдет с нами в сортир и отсосет у каждого, а наши дамы понаблюдают, правильно ли он будет это делать, — может, и им есть чему поучиться? А, Шура?

— Пидоры, они баловные, — гоготнул Шура. Пока эти птенцы приморских скал чирикали, меня посетила грусть. Мир несовершенен, потому что несовершенен человек? Но разве это люди? Чем они сейчас заняты? Они ломают человека, превращают его в дерьмо и получают от этого удовольствие.

Не по-людски это. И проделывают, видно, не в первый раз.

Выхода у меня два. Первый: опускаю большому что-то на голову, ударяю слегка подлипалу и к лидеру — это плотный паренек моих лет, внимательно наблюдающий за происходящим. Его — блокировать, но нежно и накатить: «Братан, ты за кого меня держишь, в натуре, уйми бакланов, поговорим…» — и далее по тексту.

Но раз пришла грусть… И в заведении как-то стихло — посетители жуют, уткнувшись в тарелки… И вспомнился Сережка Найденов, убитый далеко от России…

— А я думаю, Шура, что это за фраер…

Окончить фразу мелкий не успел. Беру его за шевелюру и тяну голову назад.