Редкие земли

Вдруг подошел какой-то момент, определяемый еще домарксовыми марксистами как «переход количества в качество». Речь горластой компании стала стремительно насыщаться матерью-щинской. Во, бло, какая пошла турбуленция! Да это мы, пацаны, сами его, тматтвоютак, раскачали! Кого, нах, его? Да самолета, эбэнать! Оказалось, что чуть ли не все были задействованы в горячих, ожоговых таких, бло, моментах родины — кто в ВэДэВэ, кто в Морпехе, кто азеров усмирял от бесчинств, кто мост в Бендерах штурмовал, а кто и в Чечне отстаивал нашу федеральную цельность. Кто-то со всхлипами стал вспоминать павших товарищей. Кончай, Мамед, держи себя, нах, в руках, никто не забыт, ничто не забыто! Евразиец для подтверждения искренности рванул через голову футболку. Широкая его грудь представляла из себя батальное полотно: танки, вертушки, клубы дыма, геройский спецназ, сверху ангелы спускаются с парашютами, снизу вьется лента с надписью «Штурмуем Ведено!». Сашок и Стронг залились слезами. Во, татарин все понимает, а иностранцы блобские, нахло, ни фига не понимают, хотя этнически чисты.

Тут все вдруг уставились на мистера Ярдстика и мистера Эталони; смотрели в упор. Стало быть, раньше делали вид, что не замечают, разыгрывали театр? Все эти ряшки, иные еще веселые, а другие уже мрачневецкие, надвинулись так, словно не хотели отпускать. Самураи встали и приблизились. Присели на подлокотники кресел, будто очередь заняли в туалет.

«What’s the matter, guys?» — поинтересовался Ярдстик.

«В чем дело, ребята?» — спросил мистер Эталони на языке Тургенева. Гоп-компания взорвалась истерическим весельем. Вот говорят, что все иностранцы козлы, а это не совсем так. Вот вам пример — один выгребывается по-английски, то есть на языке Шекспира, а другой, вот этот с моноклем, спокойно на тургеневском чешет. Вот такие разные бывают иностранцы. Одному можно пасть заткнуть, а второго пригласить водочки покушать, верно?

Далее последовал ура-патриотический бурлеск, впрочем, довольно своеобразного характера, слегка напоминающий делириум тременс. Вся великолепная семерка высказывалась одновременно, то глуша своими голосами друг друга, то вдруг хором взвывая на высоких децибеллах. Вот что удалось более-менее извлечь из этой вакханальной глоссалии. Пусть к нам они не лезут! Мы сами! Ващще! Россия — гордая держава, так? Держава-гордач, я правильно понимаю? Вот Стаська Прусский правильно хипхопает — гордач, гордач! Как в песне народ взывает: врагу не сдается наш гордый гордач, ура! Дайте Степке-стебанутому высказаться; ну, Степан! Иностранцев всех надо размазать! Хватит с нас иностранцев, братва! Стронг, ты не из них будешь по прозвищу? Всюду лезут, как термиты, как хамаз и хезбулла! Нас всех, братва, продают пачками, а мы сидим, как лохи! Вот смотрите, на чем летим, на гиганте «Ил-96», летим, ничего не понимая, мужики, а ведь «Ил»-то означает Иностранный Легион, вот так нас и прикупили! Все проплачено вперед, это даже президенту понятно; понятно? Свою дерзкую политику надо вести, наносить удары! Нечего на таких вот амеприканцев со стеклышками в черепке смотреть, надо, как Израиль, наносить удары, упреждать технически грамотно, там ведь наши поселились, передовой отряд!

Вдруг все затихли. Самолет стоял на земле в темноте. В салоне зажегся полный свет. Пассажиры стали подниматься из кресел. Семерка извлекла свои мобильники, что-то в них забормотала, как будто и не были особенно пьяными. Мастер Шок, человек с особенно острым, на уровне кошки, слухом, уловил, как Серый, ну тот самый, жиплистый, глотный, сказал кому-то в телефоне нормальным голосом: «Прилетели. Так точно, не одни. Порядок. Точка». Открыли люк. По салону пролетел ночной прохладный воздух незалежной Украины.

Выйдя из самолета, семерка шумно разделилась, договорившись вскоре встретиться в «Матрице». Четверо, а именно Сашок, Мамед, Стронг и Степан, стали ждать, когда выйдет из самолетного подхвостья основная толпа пассажиров, чтобы найти там девушку по имени Катюша, чье имя в эти дни постоянно мелькает в сводках с Ближнего Востока. Другие трое, а именно Серый, Аркан и Стас, вслед за иностранцами отправились в маленький автобус VIPа. В автобусе Аркан сказал Ярдстику и Эталони: «Знаете, вам лучше нас держаться, чтобы не создавать международного инцидента». В ответ на это предложение Ярдстик выпучил на него глаза, да так, что показалось, будто они (глаза) повисли в воздухе впереди головы. И пробормотал: «You fucking bastard mind your own business!» Несвежая после полета агентура не все поняла из сказанного и даже не заметила, как мимо автобуса, словно призрачные корейские тигры, пронеслись Мастер Сук и Мастер Шок.