Редкий экземпляр

– Брось. Это не то. Хочу услышать от тебя.

– Ладно, без проблем, – я задумалась. – Я люблю животных, но они не всегда отвечают мне взаимностью. У меня был классный вредный кот, надеюсь, он прожил счастливую жизнь у новых хозяев.

– Да, помню, в твоих воспоминаниях был один пушистик, который постоянно царапал тебе руки.

– Ну и что, все равно он был самый лучший!

– Не сомневаюсь, – мужчина придвинулся чуть ближе, взяв за руку.

Мы полулежали на единственной в номере кровати, и, несмотря на ее просто огромные габариты, разделяло нас всего несколько сантиметром. Это не я, это он после своей писанины подлез, причем, незаметно для меня. Стало совсем неловко, снова вспомнилось его признание, и я аккуратно высвободилась. Как себя вести с человеком, которому обязана жизнью, но понятия не имеешь, что чувствуешь, кроме благодарности?

– Что еще? – после секундной заминки он сделал вид, что ничего не было.

– Так, что еще, – я ответила тем же. – Собак тоже очень люблю, но родители не разрешали завести даже маленького песика, а потом студенчество, а потом… ну, ты знаешь. В общем, не до этого стало. Еще люблю старые фильмы, снятые до моего рождения. Тебе смешно, наверно, сейчас-то это вообще древность!

– Нет-нет, ты что, продолжай.

– Люблю петь. Но не умею. Вообще! Мама говорила, что моим голосом можно пытать целую армию, и солдаты сдадутся в плен без боя.

Марат рассмеялся.

– Ты преувеличиваешь.

– Как я могу тебе соврать? Так и было! Она уверяла, что мне стоит идти в медицинский, чтобы потом петь в больнице для коматозников. Они бы тогда приходили в себя, лишь бы я заткнулась.

– Ладно, верю, и, пожалуй, не буду проверять на себе.

– Струсил, да?

– Есть такое.

– Ладно, прощаю. Так, кстати, танцую я чуть получше.

– А что танцуешь?

– Да просто двигаюсь под музыку. Не вальс, не танго, конечно, просто какие-то движения.

– Потанцуем?

От неожиданного предложения я растерялась.

– Эээ, здесь?

– Почему нет? Удо, музыку.

Прямо как в знаменитой фразе с маэстро.

– Что ты предпочитаешь?

– Пфф, я современные хиты не слышала.

– Я изучал культуру твоего времени. Как насчет Пугачевой?

Теперь рассмеялась я.

– Как сказать… Ты слегка перепутал годы. Хотя… почему нет! Давай великую Аллу Борисовну!

И мы танцевали и прыгали сначала под «Арлекино», потом под «Волшебника-недоучку», а когда я, поймав настроение, все же спела бессмертное «Позови меня с собой», отхохотавшись, мужчина признался, что моя мать была очень умной женщиной. И с голосом у меня правда не задалось. Но я все равно самая умная, красивая, короче, само совершенство. Только петь больше не нужно. Никогда!

Казалось, что жизнь все же может наполниться другими красками, кроме серой и черной, что я в силах существовать здесь и сейчас и даже попробую стать если не счастливой, то хотя бы научусь радоваться мелочам вроде посиделок и задушевных бесед с другом. И пусть нас все еще ищут и, смотря правде в глаза, вряд ли перестанут, а опасность дамокловым мечом висит над нашими бедовыми макушками. Ведь даже тогда, в моем привычном мире, никто не мог знать, что ждет его в следующую минуту. А мнимая уверенность в завтрашнем дне, чем там гордились некоторые – не больше, чем просто самоуспокоение. Кто, как не я, должна уяснить эту простую истину?

– Смотрю, развлекаетесь, – раздалось от двери как раз в тот момент, когда я, прыгая по кровати, во все горло вопила о детстве, которое уходит непонятно куда, а мужчина наигранно затыкал уши и умолял прекратить страшную пытку.

Руслан стоял, скрестив руки на груди, и по обыкновению буровил нас злым взглядом.

– О, брат, ты уже вернулся?

– Да, но вижу, что меня особо не ждут.

– Ты что, просто мы немного отвлеклись. Как все прошло?

Черт, и почему мне снова неудобно, особенно, когда он смотрит вот так, не осуждающе, а как-то… фиг знает. Что я опять сделала не так?

– Отлично. Как видишь, я жив, а сейчас и ты будешь.

– У меня все прекрасно.

– Да-да, и это я заметил. Ложись, давай, не будем медлить. Вымою руки.

Когда он скрылся в ванной, Удо выплыл из-под потолка и уточнил, стоит ли подавать ужин сейчас или подождать, пока вернувшийся господин не прослушает полный плейлист. Клянусь, в голосе робота явно сквозил сарказм!

– Мы тебя позовем. Можешь быть свободен. Отключайся.

– Я поняло вас. Всего доброго.

Эх, сюда бы эмоционального Оло, я бы даже к зеленой физиономии привыкла, честное слово!

Укол с вакциной, созданной на основе моей крови и тех людей, кто остался в анабиозе в далекой лаборатории, выглядел как обычная ампула с прозрачной жидкостью. Я-то представляла что-то потустороннее, светящееся, не знаю, может, ядовито-зеленое или розовое. Должна же панацея отличаться от остальных лекарств!

– А подготовка никакая не нужна?

– Да, девочка моя, диета, здоровый сон и отсутствие физических нагрузок хотя бы пару дней.

– Ты не попал ни в один из пунктов.

– Увы. Кстати, ты правильно мыслишь. Брат, может, подождем?

– Ну уж нет! Как будто я не знаю, что оно может «потеряться» или разбиться. Конечно, «случайно».