Redrum 2016

Ему оставалось только одно: Денис изливался в пыль пятого этажа от вида курильщицы с заправки. Его трясло, бросало в жар и в холод, разум крутила на вертеле сильнейшая из когда-либо являвшихся людям потребностей. Отчаянное желание быть рядом с женщиной, лёгкой, упругой, с мягким тёплым животом и слегка прохладными сосками, быть с ней так близко, чтобы касаться бёдрами её пружинистой попки. Чувствовать объём её грудной клетки — да, именно клетки, где колотится птичка её испуганного сердца, и слышать её горячее дыхание, отзывающееся на его движения в ней. На его настойчивые входы и выходы. На его власть над ней. Его право сильного мужчины — находиться внутри слабой женщины, пьянящая власть над слабым женским телом, возможность сделать хорошо и больно, ей и себе, или только ей. Вызвать в ней тихие крики или дикие стоны. Возбудить в ней желание запихнуть тебя глубже — глубже, глубже, глубже — о, это давление её когтистых пальцев на твоих окаменевших ягодицах, эти царапины на спине, её тонкие заточенные ноготки у тебя под кожей — доказательство твоего мужества и её маленькая месть, и отметина, её экслибрис.

И снова холостой выстрел, и серая пыль глотает его в тишине забытой на пятом этаже лаборатории.

Дождавшись, когда все разойдутся по домам, Денис вышел из подсобки и, нарвав рядом со ржавой цистерной одуванчиков, отправился на охоту. Холодная вечерняя тень накрыла опустевший двор. Денис был небритый, грязный и пьяный.

Через завал мусора между строениями, ползком по распаханной контрольно-световой полосе, через вонючий и скользкий подкоп, в котором сдохла собака.

У будки он заглянул в небольшое квадратное окошко, куда обычно обращались водители, чтобы просунуть деньги и заказать бензин. Оттуда смотрела некрасивая толстая женщина с большой шоколадной родинкой на мохнатом подбородке.

Денис облизал губы, сделал вдох, но слова будто приклеились к языку.

— Тебе что?

Денис задумчиво уставился на женщину, беззвучно шевеля губами, затем едва слышно произнёс:

— Где она?

Продавщица выругалась. Переваливаясь и позвякивая на выбоинах, под крыло заправки подкатил цветущий ржавчиной «Москвич».

— Она здесь? — спросил Денис.

Продавщица уставилась на него, как на сбежавшего психа, затем глянула на клиента за спиной у Дениса, покачала головой и сообщила, что у Вали закончилась смена и до утра её не будет, так что — проваливай!

Денис отошел и растворился в сумерках за углом заправки.

Ночная смена текла за смолой ночи, машины приезжали, заправлялись и уезжали, кассирша привычно подворовывала на сдаче. К двум часам поток полуночников иссяк, и она задремала. Через полчаса её разбудил нервный стук в окошко и озверевшая губастая рожа со сросшимися бровями:

— Ви там совсем очуметь, что ли?

— Что надо? — нахмурилась продавщица.

— Собака дохлый убери, да? Как я встать бензин брать, а? Иде? Мне шланг штоли тянуть, да?

— Назовите номер колонки.

— Ты рехнуться, да? Собака, говорю, убери. А-а, — рожа покинула квадратное окошко, укоризненно взвизгнули колёса и, громыхая подвеской, «шестёрка» упорхнула в ночь.

Продавщица привстала, моргая, и увидела, что сбоку от одной из колонок, на самом въезде, на асфальте валяется дохлая собака — пустые глазницы, желтые клыки, шерсть клочками. Как следует проматерясь, женщина надела резиновые перчатки и отперла дверь. Но стоило ей высунуться, как Денис навалился на неё, напористо вдавливая назад в будку. Он толкнул её в открытую дверь заправки — продавщица упала, стукнулась головой о припрятанный под стулом обогреватель и начала извиваться, как потревоженный холодец, размахивая руками и возмущенно крича.

Мужской разум помутился, Денис будто сидел на высокой наблюдательной вышке и с удивлением смотрел на сражение, разворачивающееся у её подножия. Его руки рвали одежду и лупили по щекам, его коленки толкали студенистое тело, пытаясь раздвинуть мягкие толстые ноги. Ладонь собралась в кулак и звонко ударила по красному лицу. На напомаженных губах появилась кровь, но губы продолжали вибрировать и кричать, тогда его рука схватила голову за волосы, потянула на себя и с силой ударила об пол. Женщина затихла. Из-за неровных желтоватых зубов выполз фиолетовый язык. Денис очистил белую женскую грудь от одежды, как апельсины от кожуры, и принялся облизывать её и мять, словно тесто, присасываясь поцелуями к огромным темным соскам. Похоть переполняла его тело, а член, казалось, вот-вот взорвётся — болел так, будто его свело судорогой, но Денис знал, что стоит ему войти в это женское тело, как нестерпимая боль отступит, превращаясь в лучшее за его жизнь наслаждение.

Облегчение вспыхнуло сверхновой, вторым Солнцем. Оно росло и приближалась, оно рассеивало тепло и удовольствие, пока внизу живота тёплыми складками собирались вибрации. Жирная продавщица тряслась под ним, как стиральная машинка, а её лицо бледнело и гасло. Денис наслаждался этими совместными вибрациями, ему хорошо знакомыми, но в этот раз было в них что-то новое, необычное…