Redrum

Мы кормили Л мясом, не всегда, но обычно свежим и сырым. Как она расправлялась с курицей, или с куском свинины, лучше было не смотреть — отвратное зрелище. Рот, подбородок, руки в крови по локоть, рычит и чавкает. Зато сразу после еды — в душ. Мы с женой приучили, по методичке из Интернета. Впрочем, девочки всегда аккуратней. И после туалета тоже душ. Л всегда ходила чистой и свежей. А мой запах её, в отличие от жены, не волновал совсем.

Иногда она царапалась. Мы с женой купили специальные ножницы, чтобы стричь её острые и прочные ноготки, но Л не разрешала — полосовала мне лопатки до мяса, и пока те заживали, я заходил к ней со спины, на краю дивана или кровати, прижимая одной рукой к матрацу, а второй держа за рыжие волосы.

— Ты ей больно не делаешь? — спросила жена, как-то раз оказавшись за нами.

— Нет, — ответил я. — Всё в порядке.

— Почему она хрипит?

Подумаешь! Хрипит, кричит, рычит, стонет… Даже если и обидится — мне всё равно. Я же хозяин, мне можно всё. Проголодается и простит.

— Стой, — попросила жена, я замер, Л облегченно выдохнула, жена зачем-то потрогала мои яйца.

— Что такое? — спросил я.

— Не, ничего, жарь её дальше.

Что она сделала, и зачем — я так и не понял, но мне это понравилось. В голову постучалась свежая идея.

Через пару дней я сказал жене:

— Кажется, Л одной скучно. Давай заведём ей подружку.

— Еще одну девочку? — удивилась жена. — Может, мальчика?

— Кастрировать придется… А то уделает нам всю квартиру.

Жена задумалась, и я продолжил, взяв её за руку:

— А у тебя есть я, разве нет?

— Пожалуй… — согласилась жена.

Так мы завели вторую. Л — рыжая, М — черная, обе неотразимо идеальны. Сравнивая их, я находил М более стройной и женственной, она была немного выше и тоньше, а её лобковая впадина как будто контрастней, и мышцы вокруг неё заметней, они идеально сочетались с чуть более скуластым, чем у Л лицом, остреньким подбородком и более хитрыми, раскосыми глазами. Другая, совсем другая, еще одно гениальное воплощение бесконечного совершенства гармонии.

Жаль, характерами они не сошлись. Мало того, что дружба у них не задалась, так еще и ревность возникла. Моя задумка провалилась.

Первой мыслью было избавиться от М или Л, и завести другую, но жена воспротивилась, вроде как это негуманное отношение и всё такое… Ну и ладно, с М мне нравилось даже больше, она вся такая упругая, натянутая, как взведённая пружина. К тому же, намного более игривая — я научил её многим вещам, которые раньше умела делать только жена. Прочитал пособие по дрессировке, в Интернете опять же. Но сделать первый шаг к заветному «трисому» так и не удалось. А жена крутила у виска и девочками брезговала, даже с нашей постели прогоняла, если они там начинали выщипываться.

Волосы у них были только на голове и вокруг «пилотки», порой они садились, широко раздвинув полусогнутые ноги и, скрючившись, выщипывали вокруг собственной промежности лишнее, прихорашивались. Жену это нервировало. Меня — вдохновляло.

Первая неприятность случилась ночью. Мы с женой проснулись от шума какой-то возни, Л и М подрались. В первый раз не серьёзно, больше криков, чем крови. Но на следующую ночь в ход, видимо, пошли уже и когти, и зубы. Утром мы увидели, что Л сильно расцарапала М лицо, серьёзно повредив левый глаз. Теперь он свисал из опустевшей глазницы на каком-то мерзком кровавом жгуте и пачкал лицо желтоватой слизью. М то пыталась избавиться от него, то, наоборот, заталкивала его назад, но лишь визжала от боли и беспрестанно бегала в душ. Ругать девочек было бессмысленно — интеллект, как у трёхлетнего ребёнка. Мы сходили к врачу, и тот наложил повязку.

Надо было думать, что делать дальше. После такого жуткого нарушения гармонии, у меня пропал к М всякий интерес, и я стал больше внимания уделять Л. Довольная, она ластилась ко мне сильнее прежнего. Через пару недель, после трёх или четырёх визитов к врачу, с лица М исчезли царапины, а глаз каким-то образом втянулся на место. Осталось только бельмо, которое меня почти не смущало. Я стал играть с ней больше, чем вызвал в М прилив похотливости, а в Л, видимо, очередной пожар пробудившейся ревности.

Это не могло закончиться хорошо.

Мы с женой работаем дома и обычно вместе ходим в магазин.

Для нас это вместо прогулки. В тот кровавый вторник мы ушли часа на три. За это время Л расправилась с М окончательно. Когда мы вернулись, наш дом напоминал хижину безумного мясника. На полу валялись лоскуты сизой кожи, жёлтые комья жира и куски мяса, а на семейной кровати лежала куча костей и внутренностей в мешке из кожи. По мочалке черных волос, втоптанных в подсохшие мозги, мы поняли, что это останки М. Л вышла из душа, чистая и душистая, забралась в кресло и закрыла глаза.

Жена осмотрела кровать и сказала мрачно:

— Вот сам и будешь убирать. И открой окна проверить.

Я, конечно же, всё убрал и проветрил. Простыни, одеяла и матрац пришлось выкинуть, в среду мы купили новый. Он оказался намного мягче и это расстроило меня даже больше, чем неприятность с М.